ужа над женой можно сравнить с 
властью политического деятеля, власть отца над детьми - с властью царя. Ведь 
мужчина по своей природе, исключая лишь те или иные ненормальные отклонения, 
более призван к руководительству, чем женщина, а человек старший и зрелый может 
лучше руководить, чем человек молодой j и незрелый. 
При замещении большей части государственных должностей между людьми 
властвующими и подчиненными соблюдается очередность: и те и другие совершенно 
естественно стремятся к равенству и к уничтожению всяких различий. Тем не менее,
 когда одни властвуют, а другие находятся в подчинении, все-таки является 
стремление провести различие между теми и другими в их внешнем виде, в их речах 
и в знаках ' почета. Это имел в виду, между прочим, и Амасис, когда рассказывал 
о своем сосуде для омовения ног. 
Отношение мужчины к женщине всегда определяется вышеуказанным образом. Власть 
же отца над детьми может быть уподоблена власти царя: родитель властвует над 
детьми в силу своей любви к ним и вследствие того, что он старше их, а такой 
вид власти и есть именно царская власть. Поэтому прекрасно выразился Гомер, 
назвав Зевса "отцом людей и богов", как царя всех их. Царь по природе должен 
отличаться от подданных, но быть одного с ними рода. И так же относится старший 
к младшим и родитель к ребенку. 
3. Ясно, что в домохозяйстве следует заботиться более о людях, нежели о 
приобретении бездушной собственности, более о добродетели первых, нежели об 
изобилии последней (то, что мы называем богатством), более о людях свободных, 
нежели о рабах. Прежде всего относительно рабов может возникнуть вопрос: 
мыслима ли у раба вообще какая-либо добродетель помимо его пригодности для 
работы и прислуживания? Обладает ли раб другими, более высокими добродетелями, 
как, например, скромность, мужество, справедливость и тому подобные свойства? 
Или у раба нет никаких иных качеств, помимо способности служить своими 
физическими силами? Ответить "да" и "нет" было бы затруднительно. Если да, то 
чем они будут отличаться от свободных людей? Если нет, то это было бы странно, 
так как ведь и рабы - люди и одарены рассудком. 4. Приблизительно то же самое 
затруднение возникает и при исследовании вопроса о женщине и ребенке: есть ли у 
них добродетели, должна ли женщина быть скромной, мужественной и справедливой и 
ребенок бывает ли своевольным и скромным или нет? Стоит рассмотреть этот вопрос 
и с общей точки зрения в приложении к существу, предназначенному природой быть 
в подчинении, и к существу, по природе призванному к властвованию, тождественна 
ли у них добродетель или различна? И если обоим этим существам должно быть 
свойственно совершенство, то почему одно из них предназначено раз навсегда 
властвовать, а другое - быть в подчинении? И это отличие не может основываться 
на большей или меньшей степени совершенства, присущего тому и другому существу, 
так как сами понятия "быть в подчинении" и "властвовать" отличаются одно от 
другого в качественном (eidei), а де в количественном отношении, 5. Признавать 
[совершенство] за одними и отрицать его в других - разве это не было бы 
удивительно? Ведь если начальствующий не будет воздержным и справедливым, как 
он может прекрасно властвовать? Точно так же, если подчиненный не будет 
обладать этими добродетелями, как он может хорошо подчиняться? Человек 
необузданный и низкопробный ни в чем не исполнит своего долга. Таким образом, 
ясно, что оба должны быть причастны к добродетели, но что эта добродетель 
должна отличаться так же, как отличаются между собой властвующие и подчиненные 
по природе. 
Это отличие неминуемо приводит нас к исследованию свойств души. В ней одно 
начало является по природе властвующим, другое - подчиненным; им, как мы 
утверждаем, соответствуют свои добродетели, как бы добродетели разумного начала 
и неразумного. 6. Ясно, что то же самое отношение должно существовать и в 
других областях и что по природе существует много видов властвующего и 
подчиненного. Ведь свободный о человек проявляет свою власть над рабом иначе, 
чем это делает мужчина по отношению к женщине и взрослый муж по отношению к 
ребенку. Во всех этих существах имеются разные части души, только имеются они 
по-разному. Так, рабу вообще не свойственна способность решать, женщине она 
свойственна, но лишена действенности, ребенку также свойственна, но находится в 
неразвитом состоянии. 7. Таким же образом неизбежно обстоит дело и с 
нравственными добродетелями: наличие их необходимо предполагать во всех' 
существах, но не одинаковым образом, а в соответствия с назначением каждого. 
Поэтому начальствующий должен обладать нравственной добродетелью во всей 
полноте (в самом деле, произведение просто принадлежит создателю, тогда как 
замысел - это и есть создатель), а каждый из остальных должен обладать ею 
настолько, насколько это соответствует его доле участия в решении общих задач. 
8. Так что, очевидно, существует особая добродетель у всех названных выше, и не 
одна и та же скромность женщины и мужчины, не одно и то же мужество и 
справедливость, как полагал Сократ, но одно мужество свойственно начальнику, 
другое - слуге; так же и с остальными добродетелями. Это ясно и из более 
подробного рассмотрения вопроса. Заблуждаются те, кто утверждает, придерживаясь 
общей точки зрения, будто хорошее душевное расположение или правильный образ 
действий и т. п. суть уже добродетели сами по себе. Гораздо правильнее 
поступают те, кто, подобно Горгию, перечисляет добродетели определенных групп 
людей. И например, слова поэта о женщине: "Убором женщине молчание служит" - в 
одинаковой степени должны быть приложимы ко всем женщинам вообще, но к мужчине 
они уже не подходят. 9. Затем, принимая во внимание неразвитость ребенка, явно 
нельзя говорить о его самодовлеющей добродетели, но лишь поскольку, она имеет 
отношение к дальнейшему развитию ребенка и к тому человеку, который ребенком 
руководит. В том же самом смысле можно говорить и о добродетели раба в 
отношении к его господину. 
Мы установили, что раб полезен для повседневных потребностей. Отсюда я