Так как учение о природе также имеет теперь дело с некоторым родом сущего, а
именно с такой сущностью, которая имеет начало движения и покоя в самой себе, 
то
ясно, что оно учение не о деятельности и не о творчестве (ведь творческое 
начало
находится в творящем, будь то ум, искусство или некоторая способность, а
деятельное начало - в деятеле как его решение, ибо сделанное и решенное-это 
одно
и то же); поэтому если всякое рассуждение направлено либо на деятельность или 
на
творчество, либо на умозрительное, то учение о природе должно быть
умозрительным, но умозрительным знанием лишь о таком сущем, которое способно
двигаться, и о выраженной в определении (kata ton logon) сущности, которая по
большей части не существует отдельно [от материи]. Не должно остаться
незамеченным, каковы суть бытия вещи и ее определение, ибо исследовать без них 
-
это все равно что не делать ничего. Из определяемых предметов и их сути одни
можно сравнить с "курносым", другие - с "вогнутым": они отличаются друг от 
друга
{58}
тем, что "курносое" есть нечто соединенное с материей (ведь "курносое" -это
"вогнутый" нос), а вогнутость имеется без чувственно воспринимаемой материи. 
Так
вот, если о всех природных вещах говорится в таком же смысле, как о курносом,
например: о носе, глазах, лице, плоти, кости, живом существе вообще, о листе,
корне, коре, растении вообще (ведь определение ни одной из них невозможно, если
не принимать во внимание движение; они всегда имеют материю), то ясно, как
нужно, когда дело идет об этих природных вещах, искать и определять их суть и
почему исследование души также отчасти относится к познанию природы, а именно
постольку, поскольку душа не существует без материи.
Что учение о природе, таким образом, есть учение умозрительное, это очевидно из
сказанного. Но и математика - умозрительная наука. А есть ли она наука о
неподвижном и существующем отдельно, это сейчас не ясно, однако ясно, что
некоторые математические науки рассматривают свои предметы как неподвижные и 
как
существующие отдельно. А если есть нечто вечное, неподвижное и существующее
отдельно, то его, очевидно, должна познать наука умозрительная, однако оно
должно быть предметом не учения о природе (ибо последнее имеет дело с чем-то
подвижным) и не математика, а наука, которая первее обоих. В самом деле, учение
о природе занимается предметами, существующими самостоятельно, но не
неподвижными; некоторые части математики исследуют хотя и неподвижное, однако,
пожалуй, существующее не самостоятельно, а как относящееся к материи; первая же
философия исследует самостоятельно существующее и неподвижное. А все причины
должны быть вечными, особенно же эти, ибо они причины тех божественных 
предметов
которые нам являются.
Таким образом, имеются три умозрительных учения: математика, учение о природе,
учение о божественном (совершенно очевидно, что если где-то существует
божественное, то ему присуща именно такая природа), и достойнейшее знание 
должно
иметь своим предметом достойнейший род [сущего]. Так вот, умозрительные науки
предпочтительнее всех остальных, а учение о божественном предпочтительнее 
других
умозрительных наук. В самом деле, мог бы возникнуть вопрос, занимается ли 
первая
философия общим или каким-нибудь одним родом [сущего], т. е. какой-нибудь одной
сущностью (physis): ведь неодинаково обстоит дело и в математических науках:
геометрия и учение о небесных светилах занимаются каждая определенной сущностью
(physis), а общая математика простирается на все. Если пет какой-либо другой
сущности (oysia), кроме созданных природой, то первым учением было бы учение о
природе. Но если есть некоторая неподвижная сущность, то она Первее и учение о
ней составляет первую философию, притом оно общее [знание] в том смысле, что 
оно
первое. Именно первой философии надлежит исследовать сущее как сущее - что оно
такое и каково все присущее ему как сущему.
.
ГЛАВА ВТОРАЯ
А так как о сущем вообще говорится в различных значениях, из которых одно, как
было сказано, - это сущее в смысле привходящего, другое - сущее в смысле истины
(и не-сущее в смысле ложного), а кроме того, разные виды категорий, как,
например, суть вещи, качество, количество, "где", "когда" и еще что-нибудь, что
может быть обозначено этим способом, а затем, помимо этого, сущее в возможности
и сущее в действительности, - то прежде всего следует сказать о сущем в смысле
привходящего, что о нем нет никакого учения. Доказательство тому-то, что
никакому учению нет дела до него: ни учению о деятельности, ни учению о
творчестве, ни учению об умозрительном. В самом деле, и тот, кто строит дом, не
строит того, что привходящим образом получается вместе с возникновением донн
(ведь такого-бесчисленное множество: ничто не мешает, чтобы построенный дом для
одних был приятен, для других - вредов, для третьих - полезен и чтобы он был
отличен от всех, можно сказать, существующих вещей; ни с чем из всего этого