И
если даже этого нет, то уж во всяком случае имеется нечто более достоверное и
более истинное, и мы, можно считать, избавлены от крайнего учения, мешающего
что-либо пределить с помощью размышления.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Из этого же самого мнения, [которое мы сейчас разобрали], исходит и учение
Протагора, и оба они необходимо должны быть одинаково верными или неверными. В
самом деле, если все то, что мнится и представляется, истинно, все должно быть 
в
одно и то же время и истинным и ложным. Ведь многие имеют противоположные друг
другу взгляды и считают при этом, что те, кто держится не одних с ними мнений,
заблуждаются; так что одно и то же должно и быть и не быть. А если это так, то
все мнения по необходимости совершенно истинны, ибо мнения тех, кто
заблуждается, и тех, кто говорит правильно, противолежат друг другу; а если с
существующим дело обстоит именно так, то все говорят правду.
Ясно, таким образом, что оба этих учения исходят из одного и того же образа
мыслей. Но обсуждение нельзя вести со всеми ими одинаково: одних надо убеждать,
других одолевать [словесно]. Действительно, если кто пришел к такому мнению
вследствие сомнений, неведение легко излечимо (ибо надо возражать не против их
слов, а против их мыслей). Но если кто говорит так лишь бы говорить, то
единственное средство против него - изобличение его в том, что его речь - это
лишь звуки и слова. А тех, у кого это мнение было вызвано сомнениями, к нему
привело рассмотрение чувственно воспринимаемого. Они думали, что противоречия и
противоположности совместимы, поскольку они видели, что противоположности
происходят из одного и того же; если, таким образом, не-сущее возникнуть не
может, то, значит, вещь раньше одинаковым образом была обеими
противоположностями; как и говорит Анаксагор, что всякое смешано во всяком, и 
то
же Демокрит: и он утверждает, что пустое и полное одинаково имеются в любой
частице, хотя, по его слонам, одно из них есть сущее, я другое - не-сущее. Так
вот, тем, кто приходит к своему взгляду на основании таких соображений, мы
скажем, что они в некотором смысле правы, в некотором ошибаются. Дело в том, 
что
о сущем говорится двояко, так что в одном смысле возможно возникновение из
во-сущего, а в другом нет, и одно и то же может вместе быть и сущим и не-сущим,
но только не в одном и том же отношении. В самом деле, в возможности одно и то
же может быть вместе [обеими] противоположностями, во в действительности нет. А
кроме того, мы потребуем от этих людей признать, что среди существующего 
имеется
и некая другого рода сущность, которой вообще не присуще ни движение, ни
уничтожение, ни возникновение.
Равным образом и к мысли об истинности [всего] того, чти представляется,
некоторых также привело рассмотрение чувственно воспринимаемого. Судить об
истине, полагают они, надлежит, не опираясь [на мнение] большего или меньшего
числа людей: ведь одно и то же одним кажется сладким на вкус, а другим -
горьким, так что если бы все были больны или помешаны, а двое или трое
оставались здоровыми или в здравом уме, то именно они казались бы больными и
помешанными, а остальные нет.
Кроме того, говорят они, у многих других животных представления об одном и том
же противоположны нашим, и даже каждому отдельному человеку, когда он
воспринимает чувствами, одно и то же кажется не всегда одним и тем же. Так вот,
какие из этих представлений истинны, какие ложны - это не ясно, ибо одни
{36}
нисколько не более истинны, чем другие, а все - в равной степени. Поэтому-то
Демокрит и утверждает, что или ничто не истинно, или нам во всяком случае
истинное неведомо.
А вообще же из-за того, что разумение они отождествляют с чувственным
восприятием, а это последнее считают неким изменением, им приходится объявлять
истинным все, что является чувствам. На этом основании прониклись подобного 
рода
взглядами и Эмпедокл, и Демокрит, и чуть ли не каждый из остальных философов. В
самом деле, и Эмпедокл утверждает, что с изменением нашего состояния меняется и
наше разумение:
Разум растет у людей в соответствии с мира познаньем.
А в другом месте он говорит:
И поскольку другими они становились, всегда уж также и мысли другие им
приходили...
И Парменид высказывается таким же образом:
Как у каждого соединились весьма гибкие члены, так и ум будет у человека: Одно
ведь и то же мыслит в людях - во всех и в каждом . То членов природа, ибо мысль
- это то, чего имеется больше. Передают и изречение Анаксагора, сказанное им.
некоторым его друзьям, что вещи будут для них такими, за какие они их примут.
Утверждают, что и Гомер явно держался этого мнения: в его изображении Гектар,
будучи оглушен ударом, "лежит, мысля иначе", так что выходит, что мыслят и
помешанные, но иначе. Таким образом, ясно, что если и то и другое есть
разумение, то, значит, вещи в одно и то же время находятся в таком и не в таком
состоянии. Отсюда вытекает самая большая трудность: если уж люди, в наибольшей
мере узревшие истину, которой можно достичь (а ведь это те, кто больше всего
ищет ее и любит), имеют подобные мнения и высказывают их относительно истины, 
то