возможности превзойти любую  определенную  величину, ибо тогда было бы нечто
большее, чем Вселенная.
     Бесконечное   величины,   движения  и  времени  не  тождественны,   как
какая-нибудь  одна природа, но определяются  как  последующее по отношению к
предыдущему. Так,  движение  бесконечно,  потому  что  [такова]  величина, в
отношении  которой  происходит   перемещение,  качественное   изменение  или
увеличение, время же [бесконечно]  в силу движения.  Сейчас  мы касаемся  их
лишь  по  мере необходимости,  а впоследствии попытаемся сказать,  что такое
каждое [из них] и почему всякая величина делима на величины.
     Наше рассуждение,  отрицающее  актуальность  бесконечного  в  отношении
увеличения,  как не проходимого  до  конца,  не  отнимает  у математиков  их
исследования,  ведь  они  теперь  не  нуждаются  в таком  бесконечном  и  не
пользуются им:  [математикам]  надо только,  чтобы ограниченная  линия  была
такой величины,  как им желательно, а  в том  же отношении,  в каком делится
самая большая  величина, можно разделить какую угодно другую. Таким образом,
для доказательств бесконечное не  принесет им никакой пользы,  а бытие будет
найдено в [реально] существующих величинах
     Так  как  мы  разделили причины  на  четыре  [рода],  то очевидно,  что
бесконечное есть  причина в смысле материи и что бытие его -- лишенность,  а
существующий     сам    по     себе    субстрат     --     непрерывное     и
чувственно-воспринимаемое.
     По-видимому,  и  все  другие  пользовались  бесконечным  как  материей,
поэтому и нелепо делать его объемлющим, а не объемлемым.

     ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Нам  осталось  еще  коснуться  оснований,  почему  бесконечное  кажется
существующим не только  в возможности, но и  как [нечто] отдельное;  из  них
одни  не являются  необходимыми, другие  же встречают правильные возражения.
Ведь  для  того  чтобы  не  прекратилось  возникновение,  нет  необходимости
чувственно-воспринимаемому телу быть актуально бесконечным, так как [вполне]
допустимо,  что  гибель  одного  будет  возникновением  для  другого  и  при
конечности  целого. Затем,  прикасаться  [к чему-либо] и  быть  конечным  --
разные вещи. Одно есть отношение чего-нибудь к чему-нибудь (ибо все касается
чегонибудь) и присуще как свойство некоторым  конечным предметам; конечность
же  не есть отношение, и не  может  любое тело касаться любого. Доверять  же
мышлению в  вопросе о бесконечном  нелепо, так как избыток и  недостаток  (в
данном  случае] имеются не  в  предмете,  а в мышлении. Ведь  каждого из нас
можно мысленно представить во много раз больше, чем он есть,  увеличивая его
до бесконечности, однако не потому находится  кто-то за  городом  или  имеет
какую-то величину, что так мыслит кто-то, а потому,  что так есть  [на самом
деле];  а   то,  [что  кто-то  так  мыслит],  будет  [для  него]   случайным
обстоятельством. Что же касается времени и движения, то  они бесконечны, так
же как и мышление,  причем раз взятое [нами  мгновение времени или состояние
движения]  не остается, [но тут же  ускользает]. Величина  же не может стать
бесконечной -- ни путем отнятия, ни путем мысленного увеличения.
     Но  о бесконечном, в  каком  смысле оно  есть и  в каком нет и что  оно
такое, сказано [достаточно].










       КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ (Д) 

     ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Так  же  как относительно  бесконечного,  физику  необходимо уяснить  и
относительно места (ho topos) -- существует оно или нет, и как существует, и
что  оно  такое.  Ведь существующие [предметы], как все признают,  находятся
где-нибудь (несуществующее нигде не находится; где, в самом деле, козлоолень
или сфинкс?), и  из видов движения самым обыкновенным и в собственном смысле
движением  будет   движение  в   отношении   места,  которое   мы   называем
перемещением. Но немало трудностей заключает в себе вопрос, что такое место,
так  как оно не представляется  одинаковым, если рассматривать его исходя из
всего,   что   ему   присуще.  Кроме  того,   мы  не   встречаем   у  других
[исследователей]  никакого,  ни  предварительного,  ни хорошего,  разрешения
трудностей, связанных с ним.
     Что место есть нечто --  это ясно из взаимной перестановки [вещей]; где
сейчас  находится вода, там после ее ухода -- как, [например],  из сосуда --
снова  окажется  воздух, а иногда то же самое  место займет еще какое-нибудь
[тело]; само же [место] кажется чем-то отличным от всего появляющегося в нем
и сменяющего [друг друга]. Ведь в том, в чем сейчас находится воздух, раньше
была вода; таким образом, ясно, что место и пространство,  в  которое  и  из
которого они переходили, было чем-то отличным от них обоих.