сущности: ведь о том, что находится в подлежащем, было сказано, что оно
находится в нем не так, как части содержатся в каком-нибудь [целом].
Сущностям и видовым отличиям свойственно то, что все [составленное] из них
говорится соименно. Все [составленные] из них сказуемые сказываются или о
единичном, или о видах. Первая сущность не составляет никакого сказуемого: ведь
она не сказывается ни о каком подлежащем. Что же касается вторых сущностей, то
вид сказывается о единичном, а род - и о виде, и о единичном. Точно так же и
видовые отличия сказываются и о видах, и о единичном. Далее, первые сущности
принимают понятие вида и рода, а вид - понятии рода. Ибо все, что говорится о
сказуемом, может быть применено и к подлежащему. Таким же образом и виды и
единичное принимают понятие видового отличия. Соименными же были у нас названы
те предметы, у которых и имя общее, и понятие одно и то же. Поэтому все
{5}
[составленное] из сущностей и из видовых отличий говорится соименно.

Всякая сущность, надо полагать, означает определенное нечто. Что касается 
первых
сущностей, то бесспорно и истинно, что каждая из них означает определенное
нечто. То, что она выражает, есть нечто единичное и одно по числу. Что же
касается вторых сущностей, то из-за формы наименования кажется, будто они в
равной степени означают определенное нечто, когда, например, говорят о
"человеке" или о "живом существе"; однако это не верно. Скорее они означают о
некоторое качество, ведь в отличие от первых сущностей подлежащее здесь не 
нечто
одно: о многих говорится, что они люди и живые существа. Однако вторые сущности
означают не просто какое-то качество, как, [например], белое: ведь белое не
означает ничего другого, кроме качества. Вид же и род определяют качество
сущности: ведь они указывают, какова та или иная сущность. Род при этом
определяет нечто большее, чем вид: тот, кто говорит "живое существо", 
охватывает
нечто большее, чем тот, кто говорит "человек".

Сущностям свойственно и то, что им ничего не противоположно; в самом деле, что
могло бы быть as противоположно первой сущности, например отдельному человеку
или отдельному живому существу? Ничто им не противоположно. Равным образом нет
ничего противоположного и человеку или живому существу. Однако это не
особенность сущности; это встречается и у многого другого, например у
количественного. Ведь длине в два локтя или в три локтя нет ничего
противоположного, так же и десяти и [вообще] никакому количеству, разве только
если сказать, что "многое" противоположно "малочисленному" или "большое" -
"малому". Во всяком случае ни одному из определенных количеств ничего не
противоположно.

Сущность, надо полагать, не допускает большей и меньшей степени. Я этим не хочу
сказать, что одна сущность не может быть сущностью в большей или в меньшей мере,

чем другая (выше уже было сказано, что это так), а хочу сказать, что о каждой
сущности, как таковой, не говорится как о сущности в большой или в меньшей
степени. Так, например, если эта вот сущность есть человек, то не будет
человеком в большей и в меньшей мере ни сам он по отношению к себе, ни один по
отношению к другому. Ведь один человек не в большей мере человек, чем другой, 
не
так, как одно белое в большей и в меньшей степени бело, чем другое, и не так,
как одно красивое называется более красивым или менее красивым, чем другое. [В
подобных случаях] и об одном и том же можно сказать, что оно по отношению к 
себе
бывает [в разное время] таковым в большей и в меньшей степени; например, тело,
будучи белым, в настоящее время называется белым в большей степени, чем прежде,
или будучи теплым - в большей и в меньшой степени теплым. Сущность же никак не
называется сущностью в большей или в меньшей мере.

Ведь и человек не называется в настоящее время в большей мере человеком, чем
прежде. И точно так же - ничто другое из того, что есть сущность. Таким образом,

сущность не допускает большей и меньшей степени. Главная особенность сущности -
это, надо полагать, то, что, будучи тождественной и одной по числу, она 
способна
принимать противоположности, между тем об остальном, что не есть сущность,
сказать такое нельзя, [т. е.] что, будучи одним по числу, оно способно 
принимать
противоположности; так, один и тождественный по числу цвет не может быть белый 
и
черным; равным образом одно и то же действие, одно по числу, не может быть
плохим и хорошим. Точно так же у всего другого, что не есть сущность.

Сущность же, будучи одной и тождественной по числу, способна принимать
противоположности; так, отдельный человек, будучи единым и одним и тем же,
иногда бывает бледным, иногда смуглым, а также теплым и холодным, плохим и
хорошим. У всего другого этого, по-видимому, нет, разве что кто-нибудь возразит
и скажет, что речь и мнение способны принимать противоположности. Ведь одна и