был курносый и имел 
большой живот. Он «...безобразнее всех силенов в сатирических драмах» [99 - 
Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения, с. 222.]. Он всегда был одет в 
старую, потрепанную одежду и всюду ходил босиком. Его равнодушие к жаре и 
холоду, голоду и жажде удивляло всех. В «Пире» Платона Алкивиад, описывая 
Сократа на военной службе, говорит 
следующее:


«...Выносливостью он превосходил не только меня, но вообще всех. Когда мы 
оказывались отрезаны и поневоле, как это бывает в походах, голодали, никто не 
мог сравниться с ним выдержкой...

...Точно также и зимний холод — а зимы там жестокие — он переносил удивительно 
стойко, и однажды, когда стояла страшная стужа и другие либо вообще не выходили 
наружу, либо выходили, напялив на себя невесть сколько одежды и обуви, обмотав 
ноги войлоком и овчинами, он выходил в такую погоду в обычном своем плаще и 
босиком шагал по льду легче, чем другие обувшись. И воины косо глядели на него, 
думая, что он глумится над ними...»[100 - Платон. Пир, с. 152-153.].


Постоянно подчеркивается умение Сократа господствовать над всеми плотскими 
страстями. Он редко пил вино, но когда пил, то мог перепить любого; но никто 
никогда не видел его пьяным. В любви, даже при самых сильных соблазнах, он 
оставался «платоническим», если Платон говорит правду. Он был совершенным 
орфическим святым: в дуализме небесной души и земного тела он достиг полного 
господства души над телом. Решающим в конечном счете доказательством этого 
господства является его равнодушие к смерти. В то же самое время Сократ не 
является ортодоксальным орфиком. Он принимает лишь основные доктрины, но не 
суеверия и не церемонии очищения.

Платоновский Сократ предвосхищает и стоиков и киников. Стоики утверждали, что 
высшим добром является добродетель и что человек не может быть лишен 
добродетели в силу внешних причин; эта теория подразумевается в утверждении 
Сократа, что его судьи не могут повредить ему. Киники презирали земные блага и 
проявляли свое презрение в том, что избегали удобств цивилизации; это та же 
самая точка зрения, которая заставляла Сократа ходить босиком и плохо одетым.

Представляется совершенно определенным, что Сократ был поглощен этическими 
вопросами, а не научными. Как мы видели, он говорит в «Апологии», что подобного 
рода знание «...вовсе меня не касается». Самые ранние из диалогов Платона, 
которые обычно считаются наиболее сократическими, посвящены в основном поискам 
определений этических терминов. «Хармид» посвящен определению умеренности, или 
воздержания; «Лисис» — дружбы; «Лахет» — мужества. Ни в одном из них не сделано 
выводов, но Сократ ясно говорит, что он считает важным рассмотрение этих 
вопросов. Платоновский Сократ последовательно утверждает, что он ничего не 
знает, что он лишь мудрее других людей в том, что знает, что он ничего не 
знает; но он не считает знание недостижимым. Наоборот, он считает, что 
приобретение знания имеет самое важное значение. Он утверждает, что ни один 
человек не грешит сознательно и поэтому необходимо лишь знание, чтобы сделать 
всех людей совершенно добродетельными.

Для Сократа и Платона характерно утверждение тесной связи между добродетелью и 
знанием. В некоторой степени это характерно для всей греческой философии в 
противоположность философии христианства. Согласно христианской этике, 
существенным является чистое сердце, которое можно вcтретить с одинаковой 
вероятностью как у невежественных людей, так и среди ученых. Это различие между 
греческой и христианской этикой продолжало сохраняться вплоть до недавнего 
времени.

Диалектика, то есть метод приобретения знания путем вопросов и ответов, не была 
изобретена Сократом. По-видимому, ее впервые систематически применял на 
практике ученик Парменида Зенон. В диалоге Платона «Парменид» Зенон подвергает 
Сократа тому же самому роду обращения, какому повсюду у Платона Сократ 
подвергает других. Но имеются все основания предполагать, что Сократ применял 
на практике и развивал этот метод. Как мы видели, когда Сократа приговорили к 
смерти, он с радостью размышляет о том, что в загробном мире ему можно 
продолжать вечно задавать вопросы и его не смогут предать смерти, так как он 
будет бессмертным. Конечно, если он применял диалектику так, как это описано в 
«Апологии», то легко объяснить враждебное к нему отношение: все хвастуны в 
Афинах должны были объединиться против него.

Диалектический метод годится для одних вопросов и не годится для других. 
Вероятно, этот метод определял характер исследований Платона, которые большей 
частью были таковы, что с ними можно было обращаться именно таким образом. В 
результате влияния Платона почти вся последующая философия была связана 
ограничениями, вытекавшими из его метода.

Некоторые вопросы явно не годятся, чтобы с ними обращались таким образом, 
например, эмпирическая наука.