я», особенно в главе II 
«Наука и религия». Он говорит, что конфликт между наукой и религией возникает 
из «религиозного возрождения, пронесшегося над Элладой в VI столетии до н.э.» 
вместе с перенесением места действия из Ионии на Запад.



«Религия континентальной Эллады, — говорит он, — и религия Ионии развивались в 
весьма различных направлениях. В частности, культ Диониса, пришедший из Фракии 
и лишь упоминаемый у Гомера, в зародыше содержал совершенно иной способ 
исследования отношения человека к миру. Было бы, конечно, ошибочно самим 
фракийцам приписывать какие-либо очень возвышенные взгляды; но не может быть 
сомнения, что греки видели в явлении экстаза подтверждение того, что душа 
представляет собой нечто большее, чем ничтожный двойник «я», и что только «вне 
тела» душа может проявить свою истинную природу...

Все это выглядело так, как будто греческая религия была готова подняться до 
уровня, уже достигнутого религиями Востока. Трудно сказать, что могло бы 
воспрепятствовать развитию этой тенденции, если бы не возникла наука. Обычно 
считается, что греков спасло от религии восточного типа отсутствие у них 
жречества, но это лишь ошибочное принятие следствия за причину. Жречество не 
создает догматов, хотя оно и сохраняет их, коль скоро они уже созданы. Кроме 
того, в ранние периоды своего развития восточные народы не имели жречества в 
любом смысле этого слова. Грецию спасло не столько отсутствие жречества, 
сколько наличие научных школ.

Новая религия — ибо в одном смысле она была новой, тогда как в другом — старой, 
как человечество, — достигла высшего пункта своего развития с основанием 
орфических общин. Насколько мы можем судить, первоначальной родиной их была 
Аттика, но затем с невероятной быстротой они распространились в других районах, 
особенно в Южной Италии и Сицилии. Эти общины представляли собой прежде всего 
ассоциации, в которых отправлялся культ Диониса; но они отличались двумя, 
новыми среди эллинов, чертами. Они смотрели на откровение как на источник 
религиозного авторитета и были созданы как специальные организации. Поэмы, 
содержащие их теологию, приписывали фракийскому Орфею. Он сам спускался в Гадес,
 а следовательно, являлся надежным проводником через опасности, которые 
окружают бестелесную душу в потустороннем мире».


Далее Барнет говорит о наличии поразительного сходства между орфическими 
верованиями и верованиями, преобладавшими в Индии приблизительно в то же время, 
хотя, как утверждает Барнет, не может быть и речи о существовании между ними 
какого-либо контакта. Затем он переходит к выяснению первоначального значения 
слова «оргия». Это слово употреблялось орфиками в смысле «причастия». Цель 
причастия состояла в том, чтобы очистить душу верующего и помочь ей избежать 
круговорота рождения. В отличие от жрецов олимпийских культов орфики основали 
то, что может быть нами названо «церквами», то есть религиозные сообщества, в 
которые через посвящение мог быть принят всякий без различия расы или пола. 
Благодаря влиянию этих сообществ возникла концепция философии как способа жизни.




Глава II. МИЛЕТСКАЯ 
ШКОЛА

В любом курсе по истории философии для студентов первым делом говорится о том, 
что философия началась с Фалеса, который сказал, что все происходит из воды. 
Это обескураживает новичка, который старается — возможно, не очень притом 
упорно — почувствовать то уважение к философии, на появление которого, 
по-видимому, рассчитан учебный план. Тем не менее для чувства уважения Фалес 
дает достаточно оснований, хотя, может быть, больше как человек науки, чем как 
философ в современном смысле слова.

Фалес был уроженцем Милета в Малой Азии, процветающего торгового города. В этом 
городе было большое рабское население; среди свободного населения между 
богатыми и бедными имела место острая классовая борьба. «В Милете первое время 
победителем оказался народ, убивавший жен и детей аристократов; затем стали 
господствовать аристократы, которые сжигали живьем своих противников, освещая 
городские площади живыми факелами» [23 - М. Rostovtsev. History of the Ancient 
World. Vol. I, p. 204.]. Во времена Фалеса подобная обстановка сложилась в 
большинстве городов Малой Азии.

В течение VII и VI веков до н.э. Милет, подобно другим торговым ионийским 
городам, переживал значительное развитие в экономическом и политическом 
отношении. Находившаяся сначала в руках землевладельческой аристократии 
политическая власть постепенно перешла в руки купеческой плутократии. Последняя,
 в свою очередь, уступила место власти тирана, который (как это обычно было) 
добивался власти при поддержке демократической партии. Лидийское царство, 
лежавшее к востоку от греческих приморских городов, вплоть до падения Ниневии 
(612 год до н.э.) сохраняло с ними лишь дружеские отношения. Падение Ниневии 
развязало руки Лидии, и она смогла обратить теперь свое внимание н