одили мысль, что люди 
не должны знать стыда; отвергал стыд и Диоген, желая во всем походить на собак; 
но даже он, после единственной попытки, оставил на практике эту крайнюю форму 
бесстыдства. Предмет стыда в похоти составляет то, что она не сдерживается и не 
управляется волей. Адам и Ева до своего грехопадения могли совершать плотское 
совокупление без похоти (хотя они не воспользовались этой возможностью). 
Мастера телесных искусств, занимаясь своим ремеслом, движут же руками без 
всякой похоти; так и Адам, если бы он только держался подальше от яблони, мог 
бы выполнять свое мужское дело без тех волнений, которых оно требует ныне. В 
этом случае детородные члены, как и все другие члены тела, повиновались бы воле.
 Надобность в похоти при половом совокуплении появилась в возмездие за грех 
Адама; если бы Адам не согрешил, совокупление было бы отделено от наслаждения. 
Изложенное выше и есть теория св. Августина по вопросу о взаимоотношениях полов,
 из которой я опустил лишь некоторые физиологические детали, весьма 
благоразумно оставленные переводчиком в стыдливой непонятности латинского 
оригинала [296 - Речь идет об английском переводе. В русском издании 
соответствующие главы (кн. 14, гл. XVI-XXVI) переведены полностью. — Прим. 
перев.].

Из сказанного выше со всей очевидностью явствует, что побуждает аскета питать 
отвращение к половой жизни: он считает, что она не сдерживается и не 
управляется волей. По мнению аскета, добродетель требует полной власти воли над 
телом, но при такой власти половой акт невозможен. Поэтому половой акт 
представляется несовместимым с совершенной, добродетельной жизнью.

Со времени грехопадения мир всегда был разделен на два града, из которых один 
будет царствовать вечно с Богом, а другой пребудет в вечной муке с Сатаной. 
Каин принадлежит граду дьявола, Авель — граду Божьему. Авель по милости и 
благодаря предопределению был странником на земле и гражданином на небе. 
Патриархи принадлежали граду Божьему. Разбор смерти Мафусаила приводит св. 
Августина к спорному вопросу о сопоставлении «Перевода семидесяти толковников» 
и Вульгаты. Дата смерти Мафусаила, указанная в «Переводе семидесяти 
толковников», приводит к заключению, что Мафусаил пережил потоп и прожил еще 
четырнадцать лет, чего быть не могло, ибо он не был в ковчеге. Вульгата, следуя 
древнееврейским рукописям, дает дату, из которой следует, что Мафусаил умер в 
самый год потопа. Св. Августин заявляет, что правда в этом вопросе должна быть 
на стороне св. Иеронима и древнееврейских рукописей. Некоторые утверждали, что 
евреи из злобы к христианам сознательно подделали древнееврейские рукописи; это 
предположение св. Августин отвергает. С другой стороны, «Перевод семидесяти 
толковников» должен быть признан боговдохновленным. Остается заключить одно — 
писцы Птолемея допустили ошибки при переписывании «Перевода семидесяти 
толковников». Говоря о переводах Ветхого завета, св. Августин заявляет: 
«Перевод Семидесяти принят Церковью так, как бы он был единственным, и 
находится в употреблении у греческих христианских народов, из которых весьма 
многие не знают даже, существует ли еще другой какой-либо. С перевода 
Семидесяти сделан перевод и латинский, находящийся в употреблении в латинских 
церквах. В наше еще время жил пресвитер Иероним, человек ученейший, сведущий во 
всех трех языках, переведший Священные писания на латинский язык не с 
греческого, а с еврейского. Но, несмотря на то что иудеи признают его ученый 
перевод правильным, а перевод Семидесяти во многих местах — погрешитель-ным, 
однако церкви Христовы полагают, что никого не следует предпочитать авторитету 
стольких людей, избранных из этого дела тогдашним первосвященником». Св. 
Августин принимает предание о том, что хотя семьдесят переводчиков сидели за 
своей работой отдельно один от другого, в словах их было удивительное согласие, 
и усматривает в этом доказательство боговдохновленности «Перевода семидесяти 
толковников». Но древнееврейский текст тоже боговдохновлен. Это заключение 
оставляет вопрос об авторитетности перевода Иеронима нерешенным. Может быть, св.
 Августин принял бы более решительно сторону Иеронима, если бы два святых не 
поссорились из-за вопроса о приспособленческих тенденциях в поведении св. Петра 
[297 - Галат. 2; II, 12.].

Св. Августин дает синхронизацию священной и мирской истории. Мы узнаем, что 
Эней прибыл в Италию в то время, когда в Израиле начальствовал судья Лабдон 
[298 - О Лабдоне мы знаем только то, что он имел 40 сыновей и 30 внуков и что 
все они ездили на ослах (Суд. 12; 14).], а последнее гонение будет от 
антихриста, но когда это будет — неизвестно.

После великолепной главы, направленной против судебной пытки, св. Августин 
вступает в полемику с новыми академиками, считавшими все сомнительным. «Град 
Божий решительно отклоняет от себя такое сомнение, как безумие; ибо имеет о 
доступных пониманию и разуму предметах познание... достовернейшее». Мы должны 
верить в истинность Священного писания. Далее св. Августин разъясняет, что не 
может быть истинных добродетелей там, где нет истинной религии. Языческая 
добродетель осквернена службой