почувствовали себя достаточно сильными, чтобы 
вступить в борьбу с папой во имя национальных интересов.

К этому времени папство утратило тот моральный престиж, которым оно 
пользовалось (и в целом заслуженно) в XI, XII и XIII столетиях. Первым фактором 
утраты этого престижа явилось пресмыкательство перед Францией в течение того 
периода, когда папы жили в Авиньоне, другим — Великий Раскол, благодаря 
которому они против своей воли убедили западный мир в том, что неограниченная 
папская власть и невозможна и нежелательна. В XV веке роль пап как правителей 
христианского мира фактически оказалась подчиненной другой их роли — роли 
итальянских государей, вовлеченных в сложную и беспринципную игру итальянской 
государственной политики.

В итоге Возрождение и Реформация разрушили средневековый синтез, который, 
однако, не был заменен чем-либо столь же целостным и производившим впечатление 
такой же полноты. Развитие и упадок этого синтеза и составляют содержание книги 
второй.

В течение всего периода среди мыслящих людей царило настроение глубокого 
отчаяния в отношении дел сего мира, и единственное, что примиряло с ним, так 
это надежда на лучший мир в будущем. Это чувство отчаяния было отражением того, 
что происходило повсюду в Западной Европе. III столетие было периодом бедствий, 
в результате которых общий уровень благосостояния резко понизился. После 
временного затишья, которым было отмечено IV столетие, V столетие принесло крах 
Западной империи и утверждение варваров на всей ее бывшей территории. Богатые и 
культурные городские слои, на которых зиждилась цивилизация поздней Римской 
империи, в большинстве своем были низведены до положения нищих беженцев; 
оставшиеся кое-как добывали средства к жизни в своих сельских имениях. Примерно 
до 1000 года н.э. один за другим следовали новые удары, не давая достаточной 
передышки, для того чтобы оправиться. Войны между византийцами и лангобардами 
уничтожили большую часть того, что еще уцелело от цивилизации Италии. Арабы 
завоевали большую часть территории Восточной империи, утвердились в Африке и 
Испании, угрожали Франции, а однажды даже разграбили Рим. Датчане и норманны 
сеяли опустошение во Франции и Англии, в Сицилии и Южной Италии. В течение всех 
этих столетий жизнь была полна опасностей и лишений. Горестная сама по себе, 
она становилась еще горше благодаря господству диких суеверий. Царило убеждение,
 что даже из христиан громадное большинство попадает в ад. Люди чувствовали 
себя постоянно окруженными злыми духами и подверженными козням волшебников и 
ведьм. Жизнь для всех утратила всякую радость, за исключением тех, кто сохранял,
 да и то в счастливые мгновения, детскую беспечность. Всеобщие страдания 
усиливали остроту религиозного чувства. Жизнь здесь, на земле, имела смысл лишь 
как паломничество в небесный град; в подлунном мире ничто не могло представлять 
ценности, кроме непоколебимой добродетели, которая в конце концов приводит 
человека к вечному блаженству. Греки в свои великие дни находили радость и 
красоту в повседневном мире. Эмпедокл, обращаясь к своим согражданам, говорил: 
«Друзья, вы, которые обитаете акрополь великого града золотистого Акраганта, вы,
 пекущиеся о благих делах, вы, дающие приют почтенным чужестранцам, вы, не 
ведающие порока, — привет вам!» В позднейшие времена, вплоть до Возрождения, 
люди утратили это простое счастье в видимом мире и обратили свои надежды на 
незримое. Место Акраганта в их любви заступил Златой Иерусалим. Когда земное 
счастье наконец вернулось, острота тоски по иному миру стала постепенно 
ослабевать. Слова в устах людей оставались те же, но произносились они уже не с 
прежней глубокой искренностью.

Поставив перед собой задачу сделать понятным происхождение и значение 
католической философии, я оказался вынужденным уделить гораздо больше места 
общей истории, чем это потребовалось в связи с философией античности или нового 
времени. Католическая философия по своей сущности является философией института 
католической церкви; философия же нового времени, даже в тех своих 
разветвлениях, которые далеки от ортодоксальности, имеет дело в основном 
(особенно в этике и политической теории) с проблемами, ведущими свое 
происхождение от христианских взглядов на нравственные законы и от католических 
доктрин по вопросу о взаимоотношениях церкви и государства. Греко-римское 
язычество не знало того двойного долга, которым христиане с самого начала были 
обязаны Богу и Кесарю, или, выражая ту же мысль языком политики, церкви и 
государству.

Проблемы, вытекавшие из этого двойного долга, в большинстве своем на практике 
были разрешены еще до того, как философы выработали необходимые теории. Процесс 
этот прошел два весьма различных этапа: первый — до падения Западной