нт мог бы сказать: нет ничего хорошего, кроме благой воли, но воля хороша, 
когда она направлена на определенные цели, которые сами по себе безразличны. 
Неважно, счастлив или несчастлив мистер А., но я, если я добродетелен, буду 
действовать таким путем, какой приведет, по моему мнению, к его счастью, потому 
что это то, что предписывает моральный закон. Я не могу сделать А. 
добродетельным, потому что его добродетель зависит только от него самого, но я 
могу сделать что-нибудь для того, чтобы он был счастливым, или богатым, или 
ученым, или здоровым. Этика стоиков, может быть, таким образом, сведена к 
следующему: некоторые вещи в обыденном смысле рассматриваются как блага, но это 
ошибка; то, что является действительно благом, — это воля, направленная на 
достижение этих ложных благ для других людей. Эта доктрина не включает 
логических противоречий, но она теряет всякое правдоподобие, если мы 
действительно поверим, что то, что в обыденном смысле считается благом, не 
имеет никакой ценности, ибо в этом случае добродетельная воля может быть столь 
же успешно направлена на совершенно иные цели.

Существует действительно элемент «зеленого винограда» в стоицизме. Мы не можем 
быть счастливыми, но мы можем быть хорошими; давайте же представим себе, что, 
пока мы добры, неважно, что мы несчастливы. Эта доктрина героическая и в плохом 
мире полезная, но она не совсем верна и в основном своем смысле не совсем 
искренна.

Хотя этическое было самым главным, важным для стоиков, их учение приносило 
плоды и в других областях. Одна из них — теория познания, другая — доктрина 
естественного закона и естественного права.

В теории познания, в противовес Платону, они признавали ощущение; обманчивость 
чувства, утверждали они, в действительности есть ложное суждение и может быть 
избегнута при небольшом старании. Философ-стоик Сфер — ближайший ученик Зенона 
— был однажды приглашен на обед к царю Птолемею, который, наслышавшись об этой 
доктрине, предложил ему плод граната, сделанный из воска. Философ попытался 
начать есть его. И тогда царь стал смеяться над ним. Философ ответил, что не 
чувствовал уверенности в том, что это настоящий гранат, но не счел вероятным, 
чтобы за столом у царя было что-либо несъедобное. В этом ответе он апеллировал 
к принятому стоиками различию между теми вещами, которые можно знать с 
достоверностью на основе ощущений, и теми, которые на этой основе только 
возможны. В целом это была доктрина здравая и научная.

Другая их доктрина в теории познания была более влиятельной, хотя и более 
сомнительной. Это была вера во врожденные идеи и принципы. Греческая логика 
была полностью дедуктивна, и это ставило вопрос об исходных посылках. Исходные 
посылки должны были быть, хотя бы частично, общими, и не существовало способа 
доказать их. Стоики полагали, что имеются определенные принципы, которые 
абсолютно очевидны и признаны всеми; они могут стать, как в «Началах» Евклида, 
основой дедукции. Врожденные идеи, подобно этому, могут быть использованы как 
отправная точка для дефиниций. Эта точка зрения была принята на протяжении 
средних веков, и ее разделял даже Декарт.

Доктрина естественного права, какой она являлась в XVI, XVII, XVIII веках, есть 
возрождение доктрины стоиков, хотя и с важными изменениями. Именно стоики 
отличали jus naturale от jus gentium. Естественное право вытекало из первых 
таких принципов, которые употреблялись для обоснования всякого общего знания. 
По природе, учили стоики, все человеческие существа равны. Марк Аврелий в своих 
«Размышлениях» хвалит «политию, в которой существует один и тот же закон для 
всех, — политию управляемую, принимая во внимание равные права и равную свободу 
слова, — и царское правление, которое уважает более всего свободу управляемых». 
Это был идеал, который не мог быть соответственно осуществлен в Римской империи,
 но который влиял на законодательство, в частности в смысле улучшения положения 
женщин и рабов. Христианство переняло эту часть учения стоиков вместе со многим 
другим. И когда, наконец, в XVII веке наступило время эффективно бороться 
против деспотизма, учение стоиков о естественном праве и естественном равенстве 
в своем христианском наряде приобрело практическую силу, которой во время 
античности не мог ему придать даже император.




Глава XXIX. РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЕ ОТНОШЕНИЕ К 
КУЛЬТУРЕ

Римская империя оказывала влияние на историю культуры разнообразными, более или 
менее самостоятельными путями.

Первое: прямое воздействие Рима на эллинистическую мысль; оно было не очень 
важным или глубоким.

Второе: влияние Греции и Востока на западную половину империи; оно было 
глубоким и длительным, поскольку включало христианскую религию.

Третье: значение продолжительного мира, существовавшего при римлянах, для 
распространения культуры и приучения людей к идее единой цивилизации, связанной 
с единым правлением.

Четвертое: передача эллинистической культуры