оицизм, хотя он по времени появления был современником эпикурейства, 
отличался более долгой историей и меньшим постоянством доктрины. Учение его 
основателя Зенона, относящееся к началу III века до н.э., никак не походило на 
учение Марка Аврелия, относящееся ко второй половине II века н.э. Зенон был 
материалистом, чьи доктрины в основном являлись комбинацией из учения киников и 
Гераклита; но постепенно, в результате примеси платонизма, стоики отходили от 
материализма, пока в конце концов от него остались лишь следы былого влияния. 
Их этика, правда, изменилась очень мало, а именно в ней большинство из них 
видело самое важное. Но даже в этом отношении произошло некоторое перемещение 
центра тяжести. По мере того как шло время, все меньше говорилось о других 
сторонах стоицизма, и постепенно все более исключительное ударение делалось на 
этике и тех частях теологии, которые ближе всего к этике. Что касается учения 
всех более ранних стоиков, нам мешает тот факт, что от их трудов сохранились 
лишь отдельные фрагменты. Только работы Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия, 
относящиеся к I и II векам н.э., дошли до нас в виде полных книг.

Стоицизм менее «греческая» из всех философских школ, которые мы до сих пор 
рассматривали. Ранние стоики были в большинстве сирийцами, а позднейшие — в 
большинстве римлянами. Тарн в своей работе «Эллинистическая культура» (с. 287) 
предполагает возможность наличия халдейских влияний в стоицизме. Ибервег 
справедливо замечает, что, «эллинизируя» варварский мир, греки отбрасывали то, 
что считали не нужным. Стоицизм в отличие от более ранних, чисто греческих 
философских учений эмоционально узок и в некотором смысле фанатичен, но он 
содержал также религиозные элементы, в которых нуждался мир и которых греки 
дать не могли. В частности, он взывал к правителям. «Почти все наследники 
Александра, можно сказать, все важнейшие цари в продолжение целых поколений 
были последователями Зенона — объявляли себя стоиками», — говорит профессор 
Гилберт Маррей.

Зенон был финикийцем, родился в Китиуме на Кипре во второй половине IV века до 
н.э. Кажется вероятным, что семья, к которой он принадлежал, занималась 
торговлей и что именно деловые интересы впервые привели его в Афины. Однако во 
время его пребывания там у него появилось желание изучать философию. Воззрения 
киников были ему больше по душе, чем учения любой другой школы, но в некотором 
отношении он был эклектиком. Последователи Платона обвиняли его в плагиате идей 
у Академии. В продолжение всей истории стоицизма Сократ был главным божеством 
стоиков; его поведение во время суда над ним, его отказ от бегства, его 
спокойствие перед лицом смерти, его утверждение о том, что несправедливость 
наносит больше вреда тому, кто ее совершает, чем жертве, — все это целиком 
отвечало учению стоиков. Такое же впечатление производили его безразличие к 
жаре и холоду, простота в отношении пищи и одежды и полное пренебрежение ко 
всякого рода удобствам. Но стоики никогда не принимали учение Платона об идеях, 
и большинство из них отвергало его доводы относительно бессмертия. Только 
стоики более позднего периода соглашались с ним в том, что душа нематериальна; 
стоики раннего периода разделяли точку зрения Гераклита, по которой душа 
состоит из материального огня. Точно такую доктрину можно найти у Эпикура и 
Марка Аврелия, но у них как будто огонь не следует считать буквально одним из 
четырех элементов, из которых составлен физический мир.

Зенон терпеть не мог метафизических тонкостей. Он считал, что добродетель имеет 
большое значение, а физику и метафизику оценил лишь постольку, поскольку они 
способствуют добродетели. Он пытался бороться и с метафизическими тенденциями 
века при помощи здравого смысла, который в Греции означал материализм. Его 
раздражали сомнения в достоверности чувств, и он доходил до крайности в 
пропаганде противоположных идей.

Зенон начинал с уверения о существовании реального мира. «Что ты подразумеваешь,
 говоря „реальный”?» — спрашивал скептик. «Я имею в виду, что он прочен и 
материален. Я имею в виду, что этот стол — прочная материя». — «А Бог, — 
спрашивал скептик, — а Душа?» — «Совершенно прочные. Более прочные, чем 
что-либо, чем стол». — «А добродетель, или справедливость, или тройное правило 
— также прочная материя?» — «Конечно, — говорил Зенон, — вполне прочная» [201 - 
Gilbert Murray. The Stoic Philosophy. 1915, p. 25.].

Очевидно, в этом пункте Зенон, как и многие другие, в своем антиметафизическом 
рвении впадал в собственную метафизику.

Основные доктрины, которым школа стоиков оставалась верна, касаются 
космического детерминизма и человеческой свободы. Зенон полагал, что случай не 
существует и что ход процессов природы строго определен естественными законами. 
Вначале существовал только огонь; затем постепенно появились другие элементы: 
воздух, вода, земля. Но рано или поздно свершится космический пожар, и все 
снова станет огнем. Согласно мнению большинства стоиков, это не окончательная 
смерть, подобная