торожности.

Другая ошибка, в которую впадает Аристотель вследствие того же заблуждения, — 
это мысль, что предикат предиката может быть предикатом исходного субъекта. 
Если мы говорим «Сократ — грек, все греки — люди», то Аристотель думает, что 
«люди» являются предикатом для «грека», тогда как «грек» — это предикат для 
«Сократа», и очевидно, что и «люди» — предикат для «Сократа». Но на самом деле 
«люди» — не предикат для «грека». Различие между именами и предикатами, или, на 
языке метафизики, между индивидами и универсалиями, таким образом, стирается, 
причем с гибельными последствиями для философии. Одной из путаниц, возникших из 
всего этого, было предположение, что класс с одним лишь членом идентичен с этим 
членом. Это сделало невозможной правильную теорию числа один и привело к 
бесконечным дурным метафизическим рассуждениям по поводу единицы.

2. Переоценка силлогизма. Силлогизм — лишь один из видов дедуктивного 
доказательства. В математике, которая полностью дедуктивна, силлогизмы вряд ли 
когда-либо встречаются. Конечно, можно было бы переписать математические 
доказательства в форме силлогизмов, но это было бы чрезвычайно искусственно и 
не сделало бы их убедительнее. Возьмем, к примеру, арифметику. Если я куплю 
товар стоимостью 16 шиллингов и 3 пенса и предложу в уплату банкнот в 1 фунт, 
сколько мне причитается сдачи? Представлять эту простую арифметическую задачу в 
форме силлогизма было бы абсурдно и вело бы к сокрытию подлинной природы 
доказательства. И еще: в логике имеются несиллогистические выводы, такие как: 
«лошадь — животное, следовательно, голова лошади является головой животного». 
Правильные силлогизмы в действительности являются только одними из некоторых 
правильных дедукций и не имеют логического преимущества перед другими. Попытка 
отдать силлогизму предпочтение в дедукции ввела в заблуждение философов в 
отношении природы математических рассуждений. Кант, понимая, что математика 
несиллогистична, заключает, что она использует сверхлогические принципы, 
которые, однако, он считал столь же определенными, как и принципы логики. 
Подобно своим предшественникам, хотя и по-иному, Кант был введен в заблуждение 
чувством уважения к Аристотелю.

3. Переоценка дедукции. Греки вообще придавали дедукции как источнику знания 
больше значения, чем современные философы. В этом Аристотель не так виноват, 
как Платон; он неоднократно признавал важность индукции и уделил значительное 
внимание вопросу о том, как мы устанавливаем исходные посылки, от которых 
должна отправляться дедукция. Тем не менее он, как и другие греки, в своей 
теории познания отвел неподобающе высокое место дедукции. Мы согласимся, что, 
скажем, мистер Смит смертен, и мы свободно можем сказать, что знаем это, потому 
что мы знаем, что все люди смертны. Но в действительности мы знаем не то, что 
«все люди смертны», а скорее что-то вроде: «все люди, рожденные более 
полутораста лет назад, — смертны, и таковы же почти все люди, рожденные более 
ста лет назад». Таково наше основание для того, чтобы думать, что мистер Смит 
умрет. Но это доказательство является индукцией, а не дедукцией. Оно обладает 
меньшей убедительностью, чем дедукция, и дает только вероятностное, а не 
достоверное знание; но, с другой стороны, оно дает новое знание, которого не 
дает дедукция. Все важные выводы вне логики и чистой математики индуктивны, а 
не дедуктивны; единственными исключениями являются юриспруденция и теология, 
каждая из которых выводит свои исходные принципы из не подлежащего сомнению 
текста, а именно из свода законов или из священных книг.

Кроме «Первой Аналитики», которая трактует силлогизм, другие логические 
произведения Аристотеля также имеют важное значение в истории философии. Одним 
из них является небольшая работа «Категории». Неоплатоник Порфирий написал к 
ней комментарий, который оказал весьма заметное влияние на средневековую 
философию. Но пока оставим без внимания Порфирия и ограничимся Аристотелем.

Что именно подразумевается под словом «категория» у Аристотеля, у Канта и у 
Гегеля, я, признаться, никогда не был в состоянии понять. Я лично не верю, что 
термин «категория» может