учаемого другими средствами. 

Ньяя рассматривает различные возражения против этой теории. Например, как может 
прамана, которая дает нам знание объекта, сама быть объектом другой праманы? На 
это отвечают, что, как весы, являющиеся инструментом для взвешивания какой-либо 
вещи, становятся объектом, когда сами взвешиваются на других весах, так и 
средство познания является инструментом, когда оно служит познанию объекта, но 
становится объектом, когда само познается. Ватсьяяна говорит: "буддхи, или 
аппрегенция, есть прамана, или средство познавания вещей; но оно есть прамея, 
когда оно само познается"367. Если говорят, что средства познания не требуют 
других средств познания для установления своей правильности и устанавливают 
свою достоверность сами по себе, тогда даже объект познания может быть таким 
образом самоочевидным и праманы становятся излишними. Этому мнению возражают, 
говоря, что, если действительность знания устанавливается посредством другого 
знания и есть действительность этого другого доказывается посредством третьего, 
тогда неизбежен регресс в бесконечность368. Если мы остановимся где-то на 
середине, то прамана не доказана. Наяйики не рассматривают это соображение как 
серьезное возражение, поскольку оно является чисто теоретическим. Для всех 
практических случаев мы принимаем действительность праман и не нуждаемся в том, 
чтобы удостоверять одну праману посредством другой бесконечно369. В случае 
чистого познания, когда, например, мы видим плод в нашей руке, у нас нет 
сомнения в действительности познания. Мы имеет достоверное познание объекта 
посредством одного акта познания. В случае сомнительного знания мы ищем помощи 
других знаний, чтобы определить действительность первого, и когда мы приходим к 
вполне достоверному знанию, то прекращаем поиски. Имеются определенные праманы, 
которые требуют познания самих себя, прежде чем давать знание о своих объектах 
и вести к практическому действию; и имеются другие праманы, которые дают знание 
об объектах, не требуя познания самих себя. Дым должен быть познан до того, как 
он приведет к познанию огня, но органы чувств дают нам познание объектов даже и 
тогда, когда они сами не воспринимаются, не познаются. Мы можем познать органы 
чувств другими средствами, но это познание не необходимо. 

Наяйики считают, что мы не можем сразу, непосредственно узнать, соответствует 
ли наше познание реальности или нет. Мы можем узнать об этом соответствии из 
способности познания приводить к успешному действию. Всякое знание есть 
побуждение к действию. Оно говорит нам, что объект является либо желательным, 
либо нежелательным, либо ни тем, ни другим. Я не является чисто пассивным 
зрителем, заинтересованным только в простом созерцании вещей. Оно стремится 
достичь желаемых объектов и избежать нежелательных. Мышление есть только эпизод 
в жизненном поведении. "Познание возбуждает желание и ведет к действию"370. 
Наяйики находятся в согласии со школой прагматистов, когда считают, что 
познание имеет свой базис в жизненных потребностях человеческой природы и ведет 
к волевым реакциям. Согласие наших идей с объектами может быть установлено 
через их способность вести к успешному действию (правриттисамартхьям)371. Таким 
образом, ясно, что отношение идей к объектам есть отношение соответствия, а не 
обязательно сходства. Наяйики ставят истинность наших идей в зависимость от их 
отношения к фактам и считают, что это отношение есть отношение согласия или 
соответствия, выводимое нами из результатов работы идей372. 

Строго говоря, идея считается истинной, если она ведет к требуемым ею 
восприятиям и если она делает нас способными успешно действовать в отношении 
окружающей нас среды. Согласно учению "Таттвачинтамани" о праманьяваде, 
действительность познания устанавливается через вывод. Когда мы видим лошадь, 
мы прежде всего имеем познание формы "это есть лошадь", за которым следует не 
вполне определенная идея "я видел лошадь", и только когда мы подойдем ближе и 
получим действительные восприятия ее, мы делаем вывод о действительности нашего 
познания. А если ожидаемые восприятия не возникнут, мы делаем вывод, что 
познание было ошибочным. Мы видим воду и подходим к ней, и, если она 
удовлетворяет наши желания, мы считаем наше восприятие воды действительным, так 
как то, что не истинно, не побуждает к успешным действиям373. Когда наши 
желания удовлетворяются, мы убеждаемся в действительности нашего познания. Так, 
из следствий мы делаем выводы о причинах. Эта теория истины является индукцией 
из положительных случаев успешной работы действительного познания и 
отрицательных случаев безуспешной работы недействительного знания. 

Эта пригодность знания есть только испытание истины, а не ее содержание. Однако 
некоторые приверженцы прагматизма держатся мнения, что практические результаты 
составляют все содержание истины, в чем их поддерживают и буддистские логики. 
Эти последние считают, что "правильное познание есть непротиворечивое познание. 
Познание, позволяющее нам постичь наблюдаемый объект, есть непротиворечивое 
знание"374. Постичь объект – значит действовать в отношении его успешно и 
понять его природу375. Для наяйиков истина не сводится только к применимости ее,
 хотя истина и познается через свою применимость. Истина первичнее еe проверки. 
Суждение истинно не потому, что оно подтверждается, а подтверждается потому, 
что оно истинно. Наяйики рассматривают различные возражения против этой теории. 
Мы не можем быть уверены, что наши желания осуществляются. Бывают случаи 
иллюзорного удовлетворения желаний. Во сне мы имеем примеры кажущегося 
удовлетворения желаний, но это не значит, что сны должны рассматриваться как 
действительность. Наяйики отвечают, что имеет значение не просто ощущение 
успешной деятельности, но ощущение нормального, здорового сознания, которое 
должно поддерживать минувшие опыты успешной деятельности. Это