ает наяйик, или электронов, как 
делают современные ученые, или с нейтрального вещества, или с чувственных 
данных, или с пространства и времени, проходящих через различные и все растущие 
усложнения, как говорят некоторые современные реалисты, мы во всех этих случаях 
должны принять один и тот же неправильный принцип объяснения. Первым условием 
философского понимания является происхождение меньшего от большего, а не 
большего от меньшего. К принятию этого принципа ведет нас естественный ход 
мысли. Поток не может подняться выше, чем его источник. Так как априорные 
условия мысли не выдерживаются в таких взглядах, то нам говорят, что они 
поэтому должны быть отброшены. Однако мы не можем изменить устройство нашей 
мысли в угоду реалистам. Мысль вынуждена постулировать имплицитное, или 
потенциальное, и считать, что следствие имплицитно, или потенциально, заложено 
в причине. Последовательный реализм должен трактовать развитие как простую 
видимость. Если он рассматривает его как нечто большее, чем видимость, он 
становится непоследовательным. Реалисты, подобные профессору Александеру, 
принимают некоторые другие принципы, кроме пространства и времени, когда 
говорят о творческом усилии и развитии высших качеств и существ. Если реалист 
смотрит на реальное как на действительное и отбрасывает потенциальное как 
бессмысленное выражение, тогда причинность становится непонятной. Наяйик 
опровергает сам себя, когда допускает реальность атомов и душ, которые невидимы.
 Вещи, которые мы видим, создаются и разрушаются и поэтому не вечны; вечные 
вещи не видимы нами и все же допускаются. Реалист вынужден преувеличивать 
значение времени. Гюйо в своей небольшой книге "Время" замечает: 

"Мы сделали из времени некую современную разновидность таинственной реальности, 
которая призвана заменить старую идею провидения и сделаться всемогущей"252.

Принимая гипотезу абсолютности времени, мы никогда не можем быть уверены 
относительно цели мира, которая не может быть ни установленной, ни устойчивой. 
Мы живем во вселенной, которая изменяется и где все может произойти от всего. В 
такой схеме нет места для бога, если мы не признаем, что вещи стремятся к 
совершенству и что бог есть творец. Профессор Александер уверяет нас, что 
божественность есть высшее качество, следующее за разумом. Мы можем спросить: а 
что следует за богом? 

Наяйик настаивает на непрерывности отношения между причиной и следствием. Если 
мы попробуем сформулировать взгляд ньяйи в терминах современной науки, то можем 
сказать, что она рассматривает причинность как расходование энергии. Она 
отрицает существование какой-либо трансцендентной силы в механизме природы, 
если мы на момент отвлечемся от ее взгляда на невидимые достоинства и 
недостатки (адришта). Причинность есть просто перераспределение энергии. 
Причина есть целостная совокупность условий (каранасамагри), а следствие есть 
то, что из нее проистекает253. Стремясь оправдать положения здравого смысла, 
что вещи создаются и разрушаются, наяйик рискует упустить из виду факт 
непрерывности природы. Он пытается примирить популярный взгляд, что ничто не 
происходит из ничего, с положением, что вещи имеют начало. Цветок возникает из 
растения, плод от дерева, и все же наяйик отдает себе отчет, что растение и 
цветок, плод и дерево – нереальны сами по себе. Ньяя признает субстанциальное 
тождество причины и считает, что возникновение новых свойств происходит из 
различий в расположении. Встает метафизический вопрос, реальны ли эти вновь 
создающиеся свойства. Безусловно верно, что они наблюдаются нами в следствии и 
не наблюдались раньше в причине. Можем ли мы на этом основании сделать вывод, 
что они реальны? Когда наяйик признает, что изменяющиеся состояния мира 
преходящи, он допускает и то, что они не обладают абсолютной реальностью. 
Подлинно реальное неизменно, хотя агрегаты и меняют свою форму. Мы обычно 
говорим, что вещи возникают и исчезают. Но в действительности имеется только 
соединение и разъединение различных элементов, которые не создаются и не 
разрушаются, не увеличиваются и не расходуются. Подлинно реальное вечно 
сохраняется, тогда как состояния изменяются. Основной принцип сохранения 
признается даже в царстве материи. Атомы сохраняются, тогда как их случайные 
соединения возникают и исчезают. Парадоксальное утверждение, что из ничего 
возникает нечто, теряет смысл, если мы вспомним, что становится действительным 
только то. что имелось в зародыше. Отождествление одной стадии с "нечто", а 
предшествующей стадии с "ничто" есть просто неточность языка. 

XI. УПАМАНА, ИЛИ СРАВНЕНИЕ
Упамана, или сравнение, есть средство, с помощью которого мы приобретаем знание 
о вещи из ее сходства с другой, ранее хорошо нам известной вещью. Узнав, что 
дикая корова (гавая) похожа на домашнюю корову, мы заключаем, что это похожее 
на корову животное есть гавая254. В аргументацию через сравнение входят: 1) 
знакомство с объектом познания и 2) восприятие сходства. В то время как древние 
наяйики рассматривали первое как основную причину нового знания, новые наяйики 
большее значение придают восприятию сходства255. Простое сходство, будь оно 
полное, значительное или частичное, недостаточно для оправдания аргументации 
через сравнение. В случае полного сходства или тождества нет нового знания. Мы 
не говорим, что корова похожа на корову. В случае значительного сходства вывод 
не достигает цели, так как буйвол – не корова, хотя у них и имеется много точек 
сходств а. Если же имеется только частичное сходство, дело обстоит еще хуже. 
Горчичное зерно не есть гора Меру, хотя оба обладают атрибутом существования. В 
полноценной аргументации через сравнение мы не столько считаем пункты