| |
ь,
что причина есть единственная реальность, следствия же – просто явления314.
Шанкара принимает теорию, согласно которой причина и следствие не являются
различными315. Он сводит переход от причин к следствию, лежащий в основе всей
динамической эволюции реальности, к статическому отношению последовательности
характеристик определенных типов логической и теоретической связи316.
Каузальное объяснение не может быть полным. В причинном мировом ряде имеется
неопределенное число членов до и после любого данного числа серий. Каждое
событие содержит указание на предшествующие условия, из которых оно возникло.
Сказать, что А есть причина В, не означает, что В объяснено317. Постулировать
первопричину значит допускать произвольное начало, так как это было бы
допущением начала для серии причин – начала во времени. Или первопричина имеет
предшествующую причину, или вся схема причинности становится бессмысленной. Но
если нет первопричины, то каузальное объяснение неправильно. Мы обязаны
расчленять непрерывность природы на прошлое, настоящее и будущее. То, что
предстает перед нами как непрерывный поток, распадается на прерывные серии. Мы
начинаем с одного события A, за которым следует другое событие – В, и пытаемся
установить между ними причинную связь. Категория причинности в лучшем случае
может объяснять явления только до тех пор, пока мы рассматриваем их как всецело
определенные их связями друг с другом, без отношения к первичному началу,
которое само по себе представляет одно из определяемых явлений. К этому
необходимо добавить, что причинность – это отношение, а всякое отношение в
конечном счете недоступно для понимания. Если бы причинная закономерность была
совершенной, то цепь причинной зависимости не могла бы внезапно обрываться на
любой стадии или в любом звене. Но священное писание внушает нам, что мы не
можем выйти из-под власти причинности318.
Шанкара признает доводы320 Гаудапады. Так как причина и следствие тождественны,
то изменение и причинность представляют собой только явления. Поскольку
категория причинности необходимо присуща нашему интеллекту по самой его природе,
мы обязаны применять категорию причинности при определении событий посредством
предшествующих событий. "Основанием для допущения тождества причины и следствия
служит тот факт, что причина и следствие совместно оказывают влияние на
рассудок или процесс понимания. В своем комментарии Анандагири указывает по
этому поводу на следующее:
"Мы допускаем основание причины и следствия не просто на почве факта
действительного существования одной вещи, зависимой от существования другой, но
на основании дополнительного факта, вытекающего из наблюдения над строением
мысли: осознание чего-либо одного невозможно без осознания чего-либо другого".
Если мы утверждаем принцип причинности с целью избежать самопротиворечия, то мы
приходим к логическому заключению, что потребуется видоизменять принцип
причинности до тех пор, пока он не станет одинаковым с принципом тождества. Но
тогда принцип причинности становится уже бесполезным для целей науки и здравого
смысла. Когда он сформулирован правильно – он бесполезен; когда он полезен – он
неправилен.
Каждая конечная вещь представляет собой противоречие, состоящее в том, что вещь
не только конечна, то есть заключена внутри самой себя, но и относительна в том
смысле, что она зависит от другой вещи. Ни один объект опыта не является
определенным самим собой и самодовлеющим. Каждый объект стремится выйти за
пределы самого себя к чему-либо другому. Конечное само в себе есть преходящее
бытие, которое всегда стремится выйти за свои собственные пределы. Эта
характеристика мира достаточно определяет его природу как видимость, или майю.
Изменение нереально, так как оно содержит в себе неустойчивость,
недостаточность и незавершенность. Изменение означает инобытие, перемену, то
есть соревнование и конфликт. Все, что изменяется, имеет части, которые
утверждают самих себя и превращают жизнь в арену разногласий и раздоров. Платон
рассматривает изменение как отклонение от правильного пути, а Аристотель – как
тенденцию к осуществлению, но оба мыслителя считают реальное неизменным. Правда,
Аристотель рассматривает бога как деятельность или энергию, но эта
деятельность не заключает в себе никаких изменений, а эта энергия ничем себя не
проявляет. Для Шанкары реальное есть неизменное, неспособное к перемене. Оно –
настолько полное бытие, что всегда имеется как данное и всегда сохраняет себя в
покое и свободе. Реальное не испытывает никакого недостатка, никакой нужды и
поэтому не знает никакого изменения или борьбы. Для Брэдли "все, что в
совершенности реально, не движется".
Наш опыт противоречив в самом себе и не реален, поскольку реальность должна
быть по крайней мере самодовлеющей. Согласно Шанкаре, реальность должна быть
единой, недвойственной, но наш опыт разнообразен и противоречив. Реальное не
есть то, что доступно нашим чувствам. Реальное не составляет содержания
правильного познания, поскольку познание не может быть достигнуто как
действительное без понятия о реальности. Реальное неизменно и абсолютно. Оно
есть то, что остается тождественным самому себе во всех своих проявлениях в
опыте, основой и почвой всех явлений. Мир опыта состоит из имен и форм321 и
связан отношениями пространства, времени и причинности, которые простираются
бесконечно. Возьмите любое событие: оно имеет бесконечное прошлое, бесконечное
будущее; оно никогда и нигде не завершается. Эта мучительная бесконечность,
к
|
|
