иональную природу целого и механизм, 
посредством которого проявляются действия духа. Свобода духовного мира 
выражается в мире природы железным законом механической необходимости289. 
Свобода и карма – два аспекта одной и той же реальности. Если бог имманентен 
космосу, то дух его должен пребывать и в машине. Божественное выражается в 
законе, хотя законы – не бог. Судьба у греков, разум у стоиков и дао у китайцев 
– все это различные наименования первичной необходимости закона. 

Для жизни и поведения нет доктрины более ценной, чем теория кармы. Что бы ни 
случилось с нами в этой жизни, мы должны принимать это с покорностью, так как 
оно результат наших прошлых деяний. Все же будущее в нашей власти, и мы можем 
действовать с надеждой и уверенностью. Карма вызывает надежду на будущее и 
покорность к прошлому. Она заставляет людей чувствовать, что вещи мира, мирские 
удачи и неудачи не затрагивают достоинства души. Только добродетель хороша, а 
не звания и богатства и ни раса, ни национальность. Кроме добродетели, ничто не 
имеет цены. 

XIX. БУДУЩАЯ ЖИЗНЬ
В упанишадах мы имеем некоторый шаг вперед по сравнению с ведами и 
брахманическими концепциями будущей жизни, хотя здесь и нет еще соответствующей 
цельной и стройной теории. В упанишадах особенно выдвигается идея 
перевоплощения. Ранние формы ее встречаются в Шатапатха брахмане, где 
неоднократно понятие о повторном рождении после смерти и повторном умирании 
сочетается с понятием возмездия. Указывается, что те, кто обладают правильным 
знанием и выполняют свой долг, снова родятся после смерти для бессмертия, тогда 
как те, которые не имеют такого познания и пренебрегают своим долгом, 
возрождаются снова и снова, становясь добычей смерти290. Брахмана признает 
рождения и смерти только в будущем мире. В упанишадах такие верования 
превращаются в доктрину перевоплощения в этом мире. Мы не можем сказать, что 
обе эти теории были примирены. Иногда мы находим их вместе. Добрые и злые 
деяния получают двукратное возмездие – один раз в другом мире, а второй – после 
повторного рождения здесь, на земле. Говорят, что душа, после ее восхождения на 
небо в лучезарной форме от горения тела, немедленно через три области 
возвращается оттуда для нового существования291. Имеются указания на то, что 
вера в повторное рождение сложилась окончательно только во времена упанишад, 
поскольку в некоторых разделах упанишад о нем не упоминается292. 

К самым ранним произведениям упанишад, содержащим верование в перерождение, 
относится Чхандогья, V.3.10 и Брихадараньяка, VI.2. 

То, что высшим проявлением бессмертия является единение с Брахманом, 
провозглашено в упанишадах со всей ясностью. Когда боги были верховной 
реальностью, свобода заключалась в единении с ними. Теперь же Брахман 
представляет собой первое начало вещей и первичную основу мира. Таким образом, 
вечная жизнь – это единение с Брахманом. Если мы не достигаем высшей свободы, 
мы остаемся прикованными к сфере времени и принуждены переходить из одного 
состояния бытия в другое. Неосвобожденная душа подчиняется закону рождения и 
смерти и осуществляет свое предназначение посредством жизней на земле. В то 
время как истинное бессмертие существует для свободных, существование во 
времени – для связанных. Мы слышим молитву: "О, если бы мне никогда не идти к 
белой, беззубой, пожирающей загробной обители"293. Вид рождения зависит от 
характера совершенных ранее поступков. Рождение называется небом, когда индивид 
возвышается к высшей жизни; когда же он опускается к низшей жизни – оно 
называется адом. Это существование в сансаре не является истинным 
существованием души. Мы должны переносить рабство сансары до тех пор, пока мы 
связаны с конечными элементами. Через конечное мы никогда не можем достичь 
абсолюта, хотя приблизиться к нему мы можем. Прогресс – это непрестанный рост; 
или вечное приближение. Единение с богом осуществляется при условии полного 
отказа от конечных элементов, и тогда уже нет возврата к сансаре294. Сансара 
имеет в виду дисциплинировать дух. 

Мир природы раскрывает нам, насколько все вещи на земле непостоянны и нереальны.
 Мы обнаруживаем в нем периодически повторяющуюся смерть и возрождение всех 
вещей. 

"Подобно зерну разлагается смертный, подобно зерну он снова рождается"295. 

В разрушении мы находим только предтечу возрожденного существования. Смерть – 
только врата жизни. Хотя закон кармы не связан еще с каким-либо точным 
определением равновесия между достоинствами и фактическими поступками, все же 
утверждается, что природа рождения зависит от поведения человека. 
"Те, кто вели себя добродетельно, быстро достигают хорошего рождения – рождения 
брахманом, кшатрием или вайшьем. Но те, кто вели себя дурно, очень быстро 
возрождаются в виде свиньи, собаки или чандала"296. 

Между одной жизнью и другой существует постоянное тождество, хотя наше сознание 
и не отмечает его. Это не является признаком большой слабости, поскольку многое 
в человеческой жизни иногда предается забвению. Теория имеет дело больше с 
сохранением ценностей, чем с непрерывностью сознания. Так как Брахман, 
представляющий собой универсальную душу, не подвержен зависимостям, то 
утверждается, что от рождения к рождению остаются деяния человека, или его 
карма. "Пе