едставления, в мире не окажется и крупицы 
целесообразности. Теория о том, что мир движется к более высокой нравственности 
и более глубокой мудрости, потеряет свой смысл. Конечно, Будда не рассматривает 
мир как бессмыслицу, лишенную всякой цены. Это не становление без конца и цели, 
не просто шум и вихрь, ничего не означающий. Такой взгляд был бы смертью 
всякого идеализма. Будда видел в последовательности событий осуществление 
некоего глубокого плана. Мир преходящих событий отражает действительность некой 
идеи, будем ли мы называть ее кармой или законом справедливости. Нет никакого 
закона, который мог бы быть противопоставлен этому закону. Панорама мира была 
бы чистой фантасмагорией, если ее стали бы рассматривать не на фоне этой 
абсолютной вечной ценности. Искус кармы очищает и приносит помощь. Ее действие 
– это возбуждение некоего жизненного закона. Обязанность человека – так 
устроить свою жизнь, чтобы она пришла в соответствие с этим законом. Мир 
управлялся, управляется и будет управляться законом справедливости. Будда 
оспаривает существование личного создателя, но этого вечного принципа он не 
оспаривает. Будда не говорил, что принцип кармы – это совершенно бездушная 
энергия. Это не неразумное начало, создающее ионы и электроны, собирающее атомы 
в молекулы и миры. У нас нет никаких данных, что Будда отрицал действительность 
вечного самодовлеющего духа, деятельного разума вселенной. Если мы знаем о боге 
только то, что он есть абсолютный закон, мы достаточно знаем этот мир 
относительности, чтобы быть вынужденными признать наличие некоего невидимого 
духа. Этот закон, карма, есть только выражение действия какого-то божественного 
разума, если мы можем разрешить себе такую теологическую фразу. 

Закон кармы противоречит теизму только в том случае, если теизм означает 
произвольное вмешательство и отмену закона и порядка. Такое действие бога 
неестественно. Только дети и дикари могли бы верить в бога, вмешивающегося в 
порядок вещей. Но отвергать бессмысленное вмешательство не значит отвергать 
реальность некоего высшего духа. Ведь понятие порядка естественного и 
нравственного не отменяет конечного действия духа. Только потому, что мы не 
можем понять этого духовного источника и поддерживающего центра, нам еще не 
следует отвергать его существование. Абсолютность нравственного закона, которую 
предполагает Будда, требует существования какого-то центрального духа, о 
котором он умалчивает. Наше убеждение в том, что события будут и впредь 
происходить соответственно предвидению разума и вещи в будущем не будут не 
поддающимся толкованию хаосом, основано на спиритуалистическом воззрении на 
вселенную. Даже если мы придерживаемся самого несочувственного взгляда по 
отношению к буддизму, мы должны сказать, что Будда отменил религию 
простонародного типа, покоящуюся главным образом на трусливом страхе и 
поклонении силе, и утвердил религию как веру в справедливость. Он считал, что 
вселенная духовна, что она непросто механизм, но дхармакая, в которой 
пульсирует жизнь. Дхарма – это основа и ткань всего, что живет и движется. 
Каждая естественная причина есть проявление действия этого духа. Скептицизм в 
отношении духовной основы мира несовместим с бескорыстным поведением. А Будду 
нельзя обвинять в такой парадоксальной позиции. 

XIX. ПРАКТИЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ
Религиозный инстинкт человека требует бога, и поэтому в практической религии 
буддистов был обожествлен сам Будда, несмотря на его же предупреждения. Ибо 
когда Сарипутта сказал ему: 

"Такую веру имею я, господин, что мне кажется, никогда не было и никогда не 
будет монаха или Брахмы, который был бы более велик и мудр, чем ты", – Будда 
ответил: "Возвышенны и смелы слова твоих уст; поистине ты произнес песнь, 
полную экстаза. Но скажи мне – ты знал всех Будд, которые были?" "Нет, 
господин". "Знаешь ли ты всех Будд, которые будут?" "Нет, господин". "Но ты, по 
крайней мере, знаешь меня, мое поведение, мой ум, мою мудрость, мою жизнь, мое 
спасение?" "Нет, господин". "Ты видишь, что ты не знаешь почтенных Будд 
прошедшего и будущего – почему же твои слова так возвышенны и смелы?"222 

Но природу человека подавить нельзя. Будда, глаз мира (локачакшус), образец, 
которому мы должны подражать, тот, что показывает нам путь к совершенству, кто 
считает себя всего лишь знающим, открывающим путь и создавшим возможность для 
других идти по его стопам, становится единственным прибежищем и единственным 
богом масс223. 

Признавая действительность Брахмы и других богов, Будда принимает народное 
богословие, утешающее нас путем созидания других миров224. Но он делает всех 
своих богов смертными. Он отрицает первопричину вселенной, создателя или 
правителя кармы, но принимает народные верования и говорит об общении между 
людьми и богами. Он допускает духовные упражнения, которые помогают внешней 
жизни в низших мирах, имеющих форму и бесформенных. Для того чтобы поднять 
престиж буддизма, говорится даже, что боги Брахма и Шакра (Индра) были обращены 
в буддизм. Они нуждаются в спасительном знании точно также, как и люди. Все это 
находится в согласии с брахманской традицией, на основании которой боги 
достигли положения богов с помощью благочестивых деяний, жертвоприношений и 
покаяния. Когда запас их пуньи, то есть заслуг, исчерпывается, так как они 
испытали дост