Глаз, ухо, тело и дух вступают в соприкосновение с миром,
 в результате чего получаются ощущения, желания, действия и т.д., а плод этих 
явлений – в свою очередь глаз, ухо, тело, дух, которые создадут новое существо. 
Это вечный закон справедливости. Мы не можем изменить его течение. Будда скорее 
наставник, нежели спаситель; он помогает нам видеть истину. Он не создает в 
воображении где-то далеко в глубине веков творца вселенной, начинающего ряд 
сансары. Поток мира не имеет другой причины, помимо самого себя. Для Будды 
космологический аргумент не имеет никакой силы. Довольно и того, если мы знаем, 
каков порядок вещей. Не следует выходить за рамки мирового порядка. Хотя 
объяснение предшествующими условиями не есть окончательная истина, все же ни 
одному человеку не открыто ничего больше этого. Первая причина, сама ничем не 
вызванная, кажется внутренне противоречивой. Необходимость воспринимать каждую 
причину как следствие, имеющее свою причину в предыдущем следствии, делает 
абсолютно немыслимым понятие непричиненной причины. Подобным же образом 
несостоятелен и теологический аргумент ввиду очевидного несовершенства мира. 
Мир кажется хитроумной выдумкой для причинения страдания. Ничего не может быть 
более разработанного и мастерского по совершенству, чем эта система мучений. 
Совершенный Творец не может быть создателем этого несовершенного мира. Не 
благословенный бог и не каприз, но закон, действующий с роковой логичностью, 
вот истина вещей. Будда согласился бы со Спинозой, когда тот утверждал, что мир 
не хорош и не плох, не бессердечен и не иррационален, не совершенен и не 
прекрасен. Только антропоморфизм человека заставляет его смотреть на 
космический процесс как на один из видов человеческой деятельности. Природа не 
подчиняется никаким законам, навязанным извне. В природе есть только 
необходимость216. 

XVIII. СМЫСЛ УЧЕНИЯ О КАРМЕ
Гнетущее чувство механически действующей сансары вызывает страстное стремление 
освободиться от нее. Эта пессимистическая точка зрения неизбежна, если только 
даны соответствующие предпосылки. Поскольку буддизм придерживался точки зрения 
метафизического агностицизма, он не мог особенно подчеркивать идею, 
проповедуемую упанишадами, относительно божественного назначения сансары, 
созданной для помощи духовной эволюции человека. Без духовной подоплеки вся эта 
концепция кажется лишенной всякого смысла, если не говорить о том, что она 
может убедить нас в бесцельности всякого существования. Но необходимость кармы 
и реальность духа – это различные способы для выражения одной и той же истины. 
Если учение о карме несовместимо с чудесами, то оно не должно, тем не менее, 
истолковываться как исключающее постоянную духовную деятельность. Оно не 
признает капризного бога, находящегося не везде и не всегда, а только то здесь, 
то там и притом в какие-то редкие промежутки времени. Абстрактный интеллект, 
движущийся среди идей и понятий, сводит конкретную действительность мира к 
самым общим выражениям. В упанишадах тоже имеются такие абстрактные 
представления о Брахмане, отделяющие его от его конкретного существования в 
жизни и сознании. Бесконечное находится вне досягаемости зрения и мышления. 
Такое трансцендентное понятие, которое мы можем безразлично называть 
бесконечным нулем, невыражаемой действительностью, безыменным ничто, 
неопределимым217, лишенным я218, лишенным основания219, бесполезно в жизни. 
Будда называет его фикцией метафизика220. Это предупреждение было нужно в ту 
эпоху, когда люди теряли нравственную энергию в экстатическом созерцании 
абсолюта. В лучшем случае, поскольку реальность такого бесконечного не может 
быть проверена, мы должны оставить вопрос о ней открытым. Будда просит нас 
воздержаться от суждения в том случае, когда познание невозможно. Если 
относительность есть необходимое условие мысли, тогда она наличествует также и 
в мысли о боге. Поэтому оставим попытки определить абсолют, будем смотреть на 
пратьяк, действительное, а не на парак, трансцендентное. У нас есть 
определенное знание о потоке явлений. Настаивая на причинных связях явлений, 
Будда, по-видимому, поддерживает мнение, что за этим древним безбрежным морем 
непостижимо меняющихся форм нет никакого первичного духа, никакого неведомого 
бога, который своей протейской магией, майей, вечно создает и пересоздает все 
космическое бытие. Тем не менее, для того чтобы восполнить учение Будды, 
необходимо прибегнуть к конкретным высказываниям упанишад, которые нигде не 
отвергаются Буддой221. Согласно упанишадам и буддизму, судьба определила, чтобы 
человеческая жизнь была беспокойной, переменчивой и трагичной. Но мучение не 
составляет всей человеческой жизни. Упанишады утверждают, что парадоксальность 
мира, его причудливость, его трагедия свидетельствуют о жизни духа. Они 
существуют для того, чтобы вызвать к жизни духовную мощь человека и дать ему 
победу. Противоречие таится в самой сути вещей, ибо мир духовен. Будда признает,
 что мы должны подавлять греховные страсти, чтобы достигнуть радости духа. 
Неправильно думать, что низменные страсти все и что во вселенной царит произвол.
 Будда признает, что терпение есть основа духовности, а мужество – жизненная 
энергия истины. Если мы преувеличим какой-то один существенный элемент 
божественного порядка, у нас появится склонность смотреть на мир как на 
лишенный бога. Но целостное воззрение говорит нам, что мы можем уловить ритм и 
биение пульса духа, проявляющееся даже в так называемых капризах природы. Если 
не придерживаться такого п