оводится 
внешними вещами. Он становится ограниченным другим"98. 

"О том дживе, который освободился от связей с внешним и от чуждых мыслей с 
помощью своей внутренней природы восприятия и понимания воспринимаемого, а 
также и познания своей собственной вечной природы как таковой, говорят, что он 
ведет себя как абсолютно самоопределенный"99. 

"О человек! Ты – свой собственный друг; почему желаешь ты друзей вне себя 
самого?"100. 

Мы не имеем здесь абсолютного фатализма, ибо, хотя карма решает все, наша 
настоящая жизнь, которая находится в нашей власти, может изменить воздействие 
прошлого. С помощью сверхобычных усилий мы можем избежать воздействия кармы. 
Никакого вмешательства бога не существует. Герои-отшельники почитаются не по 
неопределенной прихоти капризного бога, а предписанием самой вселенной, частью 
которой они являются. Размышления доставляют наслаждение, поскольку они 
помогают нам приобрести силу для выполнения обетов101. Строгий характер 
дисциплины может быть выведен из одиннадцати стадий жизни главы семьи и 
четырнадцати стадий эволюции души. Этот суровый идеал аскетизма практиковался в 
Индии многими великими святыми, которые предавали себя смерти. 

Главной отличительной чертой джайнизма является ахинса, или уважение ко всему 
живому и воздержание от нанесения ему вреда. Скрупулезное соблюдение этого 
правила привело к возникновению многих обычаев, послуживших предметом дешевых 
острот со стороны тех изучающих индийскую философию, которым не нравился 
джайнизм. Чтобы не повредить чьей-либо жизни, некоторые джайнисты при ходьбе 
подметали перед собой землю, ходили под покрывалом из боязни вздохнуть 
какой-нибудь живой организм, фильтровали воду и даже отказывались от меда. 
Правда, ахинса в строгом смысле этого слова не может практиковаться. 
"Махабхарата" говорит: 

"Мир наполнен творениями, которых нельзя видеть глазом, хотя их существование 
доказывается с помощью логического вывода. Когда мы двигаем нашими веками, 
части телец этих творений ломаются и отпадают"102. 

Бхагаватапурана заявляет, что "жизнь есть жизнь жизни"103. Когда эти простые 
истины забываются, жизнь становится почти невозможной. Смертельный страх 
как-нибудь случайно не повредить чью-либо жизнь руководит поведением 
ортодоксальных джайнистов. 

В то время как буддизм отвергает самоубийство, джайнизм считает, что оно 
"возвеличивает жизнь". Если аскетизм трудно проводить на практике, если мы не 
можем противиться нашим страстям и терпеть лишения, тогда самоубийство 
допускается. Иногда даже доказывают, что после двенадцатилетнего периода 
аскетической подготовки можно убить себя, поскольку нирвана уже обеспечена. Как 
это было общепринято в системах того времени, женщины считались объектами 
соблазна104. Подобно другим системам индийской мысли и религии, джайнизм верит 
в возможность достижения цели и неджайнистами, если только они следуют 
установленным этическим правилам. Ратнашекхара во вступительных строках своего 
"Самбодхасаттари" говорит: 

"Неважно, шветамбара он или дигамбара, буддист или последователь какой-нибудь 
другой веры, но раз она понял тождественность души, то есть смотрит на все 
созданное как на свое собственное я, он достигает спасения". 

Джайнисты не возражают против системы каст, которой они пытались придать свой 
характер. 

"Человек становится брахманом, кшатрией, вайшьей или шудрой в зависимости от 
своих действий... Того, кто освободился от всех карм, мы называем брахманом"105.
 "Джайнисты и буддисты употребляют слово "брахман" как почетный титул, прилагая 
его к лицам, даже не принадлежащим к касте брахманов"106. 

Изысканность и гордость, присущие рожденным этой кастой, осуждаются джайнистами.
 "Сутракританга" объявляет, что гордиться своим происхождением – значит 
совершать грех, ибо это одни из восьми видов гордости, а человек, который 
гордится, совершает грех107. 

Сангха, или община джайнистов, четверична, объединяя монахов и монахинь, 
мирских братьев и мирских сестер. У буддистов мирские члены общины не связаны 
органически с духовенством. Имея меньше, чем буддисты, последователей и безо 
всякого миссионерского рвения джайнизм сохранился в Индии, в то время как 
буддизм исчез. Г-жа Стивенсон дает следующее объяснение этому факту: 

"Характер джайнизма таков, что он дал ему возможность удержаться на краю 
пропасти. Джайнисты никогда не отмежевывались, как буддисты, от окружавших их 
религиозных представлений, ибо всегда пользовались брахманами, как своими 
домашними священниками, которые возглавляли обряды, связанные с рождением 
ребенка, часто выступали в роли богослужителей при смерти и свадебных 
церемониях, а также в храмах. Кроме того, среди главных героев джайнистов 
находили себе место некоторые наиболее чтимые лица индусского пантеона – Рама, 
Кришна и т.п. Организаторский гений Махавиры оказался полезен джайнизму, ибо он 
сделал мирян неотъемлемой частью общины, тогда как они не принимали участия в 
деятельности буддистского ордена и не делили с ним свою судьбу. Таким образом, 
когда бури преследований прокатились над страной, джайнизм просто растворился в 
индуизме, который открыл свое вместительное лоно, чтобы принять его; победителю 
джайнизм показался неотъемлемой частью этой великой системы"108. 

Материалистический взгляд кармы приводит джайнистов к необходимости придавать 
большее, чем буддисты, значение внешнему акту по сравнению с внутренним 
побуждением. И буддизм и джайнизм признают идеал отрицания жизни и личности. 
Согласно обеим системам, жизнь является несчастьем, которое нужно избегать 
любой ценой. Они требуют от нас освободиться от всех привязанностей, которые 
приковывают нас к природе и приносят нам горе. Они прославляют бедность и 
чистоту, умиротворенность и терпеливое страдание. Г