щения деятельности – новой кармы. С 
исчезновением кармы исчезают и страдания"8. 

Эдикты Ашоки упоминают секту джайнистов9. И даже в самих буддистских книгах 
имеются ссылки на то, что джайнизм является соперником буддизма. Кроме того, 
доказательства, вытекающие из существа дела, подтверждают точку зрения 
независимости джайнизма и буддизма. Джайнистская теория познания и теория души 
столь своеобразна и так несхожа с аналогичной теорией буддистов, что не может 
быть и речи о том, чтобы одна из них являлась побочным продуктом другой. 
Схожесть обеих доктрин в вопросе о карме и перерождении души ничего не 
доказывает, поскольку эти положения общеприняты во всех индийских системах. По 
вышеуказанным причинам мы рассматриваем джайнизм как более раннее вероучение по 
сравнению с буддизмом. М.Пуссэн высказал мнение, что джайны были 

"могущественным нищенствующим орденом, который был основан или реорганизован за 
несколько лет до появления Шакьямуни"10. 

По мнению Кольбрука, философские учения джайнистов и санкхьистов по некоторым 
пунктам схожи между собой. Обе системы признают вечность материи и 
непрерывность этого мира. Однако дуализм одной системы отличается от дуализма 
другой. В то время как приверженцы системы санкхья выводят развитие 
материального мира и живых существ из начал пуруши и пракрити, джайнисты 
прослеживают их развитие от первобытной природы11. Подобие только кажущееся. 
Концепция джайнизма об активности души имеет гораздо больше общего с теорией 
ньяя-вайшешики, чем с учением санкхьи о безынициативности и неактивности души; 
не находим мы согласия между этими двумя системами и в таких существенно важных 
теориях, как теория причинности. 

Некоторые изучающие джайнизм делали иногда попытки представить его как некий 
мятеж критически настроенного прямолинейного кшатрия против умного 
недобросовестного брахмана, который отказывал всем другим в привилегии войти в 
четвертый орден саньясинов и претендовал на исключительный контроль над 
жертвоприношениями. Это мнение, однако, не может быть поддержано, поскольку нам 
известно, что брахманы не имели таких претензий в отношении ордена саньясинов, 
ибо все высшие классы общества допускались к прохождению через ашрамы. Если бы 
привилегированность, замкнутость брахманов могла служить причиной возмущения, 
то ими, во всяком случае, руководили бы не кшатрии, которым были присущи те же 
качества, что и брахманам, а другие классы. Мы не имеем также оснований 
полагать, что причиной подъема джайнизма являлись страдания простых людей. Это 
было выражением общего брожения умов, которое превалировало в начале эпического 
периода, и нет нужды изобретать какие-то антибрахманские предубеждения для 
объяснения этого подъема. Когда различные взгляды на жизнь, различные доктрины, 
провозглашаемые различными людьми, приходят в соприкосновение друг с другом, то 
обязательно произойдет взаимодействие мыслей, дающее стимул для необычайного 
развития чувств и верований, и джайнизм является одним из проявлений такого 
душевного беспокойства. 

Доктрина о перерождении души, провозглашенная упанишадами – иногда в 
экстравагантной форме, – приводит к идее, что все вещи в этом мире обладают 
душой. Джайнисты, естественно, верят в то, что всякая материальная вещь, огонь, 
ветер и растения тоже содержат в себе дух. С такой точки зрения простая радость,
 испытываемая ранее жившими людьми от жертвоприношений, не могла сохраняться. 
Настало время для возмущения. Вера в то, что все вещи, животные и насекомые, 
растения и листья наделены душой, дополненная, кроме того, идеей перерождения 
души, приводила к боязни уничтожать жизнь в какой бы то ни было форме. 
Вардхамана настаивает на том, что мы ни в коем случае не должны причинять вред 
жизни ни в состязаниях, ни при жертвоприношениях. Для укрепления этой позиции 
протеста джайнисты отрицают бога, для умилостивления которого приносятся жертвы.
 Бог не может отвечать за горести жизни. Джайнизм ищет способы показа того, как 
устранить страдания жизни с помощью внутреннего и внешнего аскетизма. Когда мы 
станем совершенными, мы не уйдем в нирвану-ничто, но вступим в состояние 
существ без качеств и связей и устраним всякую возможность перерождения. 

Система джайнизма считается неортодоксальной (авайдика), поскольку она не 
признает авторитета вед. Поэтому джайнистам нельзя рассматривать свою систему 
мысли просто как откровение Джины. Она претендует на признание своего 
соответствия с реальностью. Ее схема вселенной, как считают, основана на логике 
и опыте. В своей метафизике джайнисты признают ведийский реализм, хотя они и не 
систематизируют его в духе упанишад. Пракрити анализируется, и показывается ее 
атомистическое строение. Пуруша перестают быть пассивными наблюдателями и 
становятся активными агентами. Главными отличительными чертами джайнской 
философии следует признать ее реалистическую классификацию бытия, а также 
теорию познания с ее знаменитыми доктринами сьяд-вады и саптабханги, ее 
семеричный способ предикации и ее аскетическую этику. Здесь, как впрочем, и в 
других системах индийской мысли, практическая этика сочеталась с философскими 
спекуляциями. Реалистическая метафизика и этика аскетизма, возможно, перешли к 
Вардхамане от его предшественников, но теория познания, вероятно, создана им, и 
она не безынтересна современнику, изучающему эту историю философии. 

V. ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
Джайнисты признают пять видов познания: мати, шрути, авадхи манах-парьяя и 
кевала12. 


Мати представляет собой обычное познание, получаемое с помощью обычных средств 
чувственного восприятия. Оно включает в себя смрити – память и санджня или 
пратьябхиджня – узнавание; чурита или тарка – индукцию, основанную на 
наблюдении; абхи