неправоверными, если только учителя признают священный характера Вед; и если 
только, что еще важнее, они признают кастовую систему в Индии, в особенности 
высшую природу браминов, или членов духовной касты, которые считались "дважды 
рожденными" и почти священными, и которые стояли выше королей и правителей, 
принадлежащих вообще к кшатриям, или касте воинов. Брамины почитались почти 
наравне с богами. В некоторых старинных книгах встречаются изречения подобного 
рода: "Есть два класса богов – настоящее боги и брамины, объясняющие Веды". 
"Брамины даже выше богов, потому что не охраняют ли они самих богов и не 
снабжают ли их жертвами?" и т. п. Понятно теперь, почему признание доктрины 
полубожественного духовенства и священного характера Вед было обязательным даже 
для самой полной "ортодоксии". Это похоже на то, как если бы христианская 
Церковь средних веков (или даже позднейших) объявила: "Проповедуйте какую 
угодно философию, но при условии признания божественного происхождения 
Священного Писания и божественности и непогрешимости Церкви и духовенства". 
   Хотя учителя "шести систем" проповедовали народу доктрины, совершенно 
отличные от ортодоксальных учений, но они никогда не оспаривали священный 
характер Вед и свободно пользовались текстами из них; в действительности они 
строили свои системы, ссылаясь на учения Упанишад в своем собственном 
толковании. Но они всегда склонялись перед кастовой системой и божественностью 
браминов и потому считались "правоверными". Тут было важнее признание 
авторитета браминов, нежели согласие с учением Церкви. Но Будда не 
придерживался подобной тактики. Он проповедовал мировое братство и сделал 
многое, чтобы ослабить кастовую систему. Он ни отрицал, ни подтверждал 
непогрешимость 
   Вед, но совершенно игнорировал их и построил свою систему на человеческом 
разуме при помощи трансцендентального просветления. Гаутама был против всяких 
жертвоприношений и не придавал значения церемониям и ритуалу. Он также осуждал 
аскетизм и самоистязание. Он проповедовал демократию и мировую братскую любовь. 
Все люди были для него братьями – и шудры, и брамины. Можно ли удивляться тому, 
что духовная каста признала его "неправоверным" и обвинила в "атеизме" и в 
"отрицании существования души", хотя он в этих отношениях недалеко ушел от 
многих других "ортодоксальных" тенденций? 
   Гаутаме также приписывали "материализм" и "привязанность к мирскому", потому 
что он не одобрял умозрений относительно потусторонней жизни и обязанностей, 
связанных с ней. Он следовал по этому пути, потому что видел, что индийский 
народ упускал "дело", размышляя слишком много о доктрине, и он старался 
пробудить в людях активность Здесь и Теперь. Он не только учил их "совершать 
дела" в смысле достижения свободы и эмансипации, но запечатлевал в них новые 
истины об обязанностях человека по отношению к своему ближнему, которые можно 
сравнить лишь с учением Иисуса Назареянина, пришедшего шестьсот лет после Него. 
Проф. Джексон говорит: "Одно из начал буддизма, которое, быть может, более 
других давало ему преимущество перед всеми соседними религиями и содействовало 
его удивительному распространению, заключалось в милосердии и сострадании, 
которыми он проникнут, в противоположность с кастовой исключительностью. В этом 
отношении он занимал относительно браминства такое же положение, как 
христианство к иудаизму. Это была, в действительности, реакция против 
исключительности и формализма браминства, попытка сделать его более мировым и 
отбросить его невыносимое бремя обрядности. Буддизм собственно не уничтожал 
касты, но объявлял только, что все последователи Будды, избравшие религиозную 
жизнь, тем самым освобождаются от ее ограничений; в общине, где все члены 
одинаково отреклись от мира, высшие и низшие, дважды-рожденные брамины и парии, 
все были братьями. Это был тот именно путь, на который вступило христианство по 
отношению к рабству древнего мира". А Макс Мюллер говорит: "Будда обращался ко 
всем кастам и внекастовым. Он обещал спасение всем; и он приказал своим 
ученикам проповедовать его учение везде и всем людям. Чувство долга, 
выступавшее из тесных пределов семьи, деревни и страны на широкую арену всего 
человечества, чувство братской любви ко всем людям, идее человеколюбия – были 
впервые провозглашены Буддой". 
   Гаутама был того мнения, что основной причиной страдания и несчастья в 
сансаре было чувство отдельности, которым "Я" было обмануто и загипнотизировано.
 Это чувство отдельности повлекло за собой себялюбие, жадность, распрю, 
столкновения и все другие дурные проявления, которые превращают жизнь в сансаре 
в мучительный кошмар. Другими словами, отдельность есть корень зла, и все 
проявления зла можно проследить до их общего источника. И потому все поучения 
Гаутамы были направлены к избавлению от этой иллюзии отдельности, посредством 
уничтожения желания, которое является его жизненной энергией. Всякое смутное 
томление человеческой души возникает из интуитивного познавания, что она 
принадлежит к более широкой жизни, но отдельность препятствует осуществлению 
последней. Сущность доктрины как будто представляет следующее понятие, хотя его 
первоначальная чистота была затуманена добавлениями "церкви", возникшей из 
учения и прикрывшей свет истинного учения цветистым покровом церковности. Но 
вот каким, вероятно, было первоначальное учение: 
   Из Небытия или Того возникла некоторая часть, или аспект Его, проявившаяся 
как Бытие, которое, проявляя в свою очередь "Цепь Последствий", породило похоть 
к жизни, побудительным началом которой является карма или желание, откуда 
произошла сансара, или цикл существований – колесо жизни. Авидья или неведение, 
из которой произошли похоть к жизни и желание, обладает свойственной ей 
иллюзией личности, или отдельности, т.е. раздроблением Космического Сознания ha 
бесчисленные "личности", или центры сознания качеств, которые люди называют 
"душами". "Души" не есть сущности, но лишь агрегаты качеств и атрибутов,