хочешь", "если кто-то хочет", "если ты захочешь" указывают скорее не на 
возможность свободы выбора, а на желание, причем нереализуемое желание, как, 
например, в высказывании: "Если ты, Скот, хочешь превзойти Цицерона, то тебе 
нужна не хитрость, а красноречие" [3]. Более того, Лютер усиливает свой 
критический аргумент указанием на то, что сослагательное наклонение обозначает 
обусловленность человеческого намерения и человеческой судьбы Божьим промыслом, 
прямо перетолковывая выражение "если хочешь" таким образом, что субъектом 
желания оказывается именно Бог, а человеку надо быть таким, в отношении какого 
у Бога может возникнуть такое желание. Этим толкованием Лютер намерен еще раз 
показать, что "мы ничего не можем", а "если мы делаем что-то, то это совершает 
в нас Бог" [4]. В связи с этим Лютер в видоизмененном виде воспроизводит 
антиномию свободы: человек ни на что не способен и способен на все - он ни на 
что не способен сам по себе, и он способен на все как осененный Божьей 
благодатью [5].

1 Там же. С. 385.
2 Там же. С. 386-393. Этот аргумент Лютера приобретает особый интерес в 
соотнесении с проблемой, поставленной два с половиной столетия спустя Д. Юмом. 
В ней Юм указывал на ошибочность выведения долженствовательных суждений из 
описательных суждений (См. наст. соч. С. 622-626).
3 Лютер М. О рабстве воли. С. 406.
4 Там же. С. 407.
5 Большинство аргументов Лютера Эразм с достоинством оспаривает в ответном 
полемическом сочинении - "Гипераспистес".


577

Таким образом, Лютер, выходя за рамки антитезы детерминизма и индетерминизма, 
доводит постановку проблемы свободы воли до ее предельной глубины и 
представляет ее как проблему отношения человека и Бога. Лютер отрицает 
возможность свободы человека во имя возможности всеведения Бога [1]. Вместе с 
тем, постулирование предзаданности человеческих решений и действий Священным 
писанием (либо - в безблагодатности - тьмою) имело значительный 
этико-философский смысл: настаивая на подотчетности человека трансцендентному 
авторитету (божественному или сатанинскому), Лютер утверждал его независимость 
от каких-либо земных факторов. Отрицание свободы воли парадоксальным образом 
оборачивалось утверждением личностной автономии.

Хотя Лютер и прибегает к философским аргументам, вся его аргументация насыщена 
религиозно-доктринальным пафосом. Включившись в философско-теологический диспут,
 Лютер последовательно решает приоритетные для себя задачи обеспечения 
религиозно-морального учения: в конечном счете ему надо показать, что вся 
программа человеческого поведения задана Священным писанием, человек должен 
полностью посвятить себя учению Христа и твердо следовать ему в своей мирской 
жизни. Этим было обусловлено заявление Лютера, подытожившее его речь в апреле 
1521 г. в рейхстаге в Вормсе, где, вызванный для разъяснения своей позиции, он 
публично провозгласил доктрину лютеранства: "На том стою и не могу иначе". Это 
выражение стало крылатым.

Хотя в философском отношении Эразм и Лютер были достойными противниками, по 
своей жизненной позиции они были разными: Эразм в первую очередь был мыслителем,
 Лютер - христианским проповедником, идеологом реформации и политиком.

Значение учения Лютера для этики обобщенно можно выразить в следующих 
положениях. Во-первых, он выстроил теорию поведения и воления в полном 
соответствии с принятой им картиной мира и органично соответствующей ей 
нормативной программой, а именно, христианской картиной мира и христианским 
жизнеучением. Во-вторых, требуя полной приверженности человека (христианина) 
евангельскому учению, Лютер утверждал автономию личности в мирских делах. 
В-третьих, на человека возлагалась обязанность осуществить свое предназначение 
христианина в миру, претворяя высокие нравственные принципы в своей 
каждодневной деятельности, в отношениях с людьми и в общественной жизни.

1 Лососий Н.О. Свобода воли // Лосский Н.О. Избранное / Вступит, ст., составл., 
примеч. В.П. Филатова. М., 1991. С. 572.