точки зрения отца церкви, никакими своими усилиями этот дар не заслужили? 
Августин отводит эти упреки: мы не можем знать мотивов избирающей божественной 
воли, но в существовании их не имеем права сомневаться; если Бог спасает 
незаслуженно, то этим только проявляет свое милосердие и любовь (заслуженной 
милости и любви не бывает). И если из толпы осужденных законом Бог помилует 
нескольких, даже наугад, его произвольное решение нельзя будет считать 
несправедливым - ведь своим грехом человек нанес Богу оскорбление и нет никакой 
несправедливости в том, будет ли этот долг взыскан или прощен (De divers quaest.
 ad Simplic. I, 2, 16). Августин в учении о предопределении (благодати) выводит 
Бога за пределы всякой легитимности, определяемой человеческими мерами, ведь 
божественная воля не подчиняется никакому закону, а сама устанавливает законы 
(в этом случае суверенная божественная воля служит прообразом для свободного 
человеческого выбора).

Соотношение понятий "свободный выбор", "грех" и "благодать" оказывается в 
центре полемики Августина с пелагианами. Не вдаваясь в детали спора, который 
хорошо документирован [1], можно сделать следующее заключение: Августин в этот 
поздний период своего творчества все больше склоняется к отрицанию реального 
значения того свободного выбора, в котором ранее он видел основу моральной 
жизни человека. Вполне в духе и по букве апостола Павла он располагает 
человеческую волю в поле столкновения двух универсальных начал - греха и 
благодати: или это свобода от Бога и рабство в грехе или свобода от греха и 
рабство в Боге.

1 См. Гусейнов А.А. и Иррлитц Г. Краткая история этики. М., 1987.


Человек по своей воле не в силах преодолеть грех, но если праведный благодатно 
избран, он, в свою очередь, не может отринуть спасающей благодати и даже не 
может пожелать этого (также и св. Максим говорит, что познавшие Бога "по 
благодатному причастию"

522

уже не в состоянии отказаться от блаженства и возжелать зла, т.е. их 
"произволение становится безгрешным" [1]. Трудно сказать, что получает здесь 
более действенное выражение - доминанта благодати или природы, поскольку 
природа, которую восстанавливает благодать, исконно блага и сама является 
благодатным даром Бога. Для святых отцов всякая природа благодатна - еще 
Тертуллиан говорил о душе как по "естеству" своему христианке, и в этом смысле 
христианская моралистика не менее натуралистична, чем античная.

1 Творения преподобного Максима Исповедника. М., 1993. Кн. 2. Вопросоответы к 
Фалассию, 6.


В чем же по существу нравственный, а не только спасительный, смысл благодати? 
Благодать для Августина есть исполнение закона, но она конституирует особый род 
морально-законосообразной жизни, когда мы не только внешним образом (на уровне 
разумного осознания) признаем закон, но и добиваемся его внутреннего 
воспризнания, интериоризации. Греховная, разорванная воля сама по себе не может 
породить желание принять закон, сделать его предметом не только познания, но и 
любви. Добро должно нравиться человеку, стать объектом его желания - только в 
этом случае человеческая душа достигает цельности нравственной жизни, единства 
интеллекта и воли, знания и желания, теоретической и практической установки, 
рациональной и эмоциональной составляющей человека. Благодать не только 
приуготовляет добрую волю к принятию морального закона, но и "заставляет 
нежелающего" принять с любовью заповеди добра (Enchiridion 32). Господь своей 
волей делает то, на что человеческая воля неспособна - Он "может обращать 
порочные воли людей в благие, обращать какие Он захочет, когда захочет, где 
захочет" (Ibid. 32). Благодать превращает добродетель (моральный закон) в 
объект высокой страсти: "закон не исполнялся потому, что в душе не было любви 
(caritas), которая могла бы глубочайшей усладой удержать ум от стремления к 
греху, порожденного в нем наслаждением временными вещами" (De divers, quaest. 
66). И даже если интенция к добру изнутри направляется божественной благодатью, 
такое глубинное желание добра воспринимается человеком как выражение его 
собственной воли (sua sponte). Поэтому "добрая воля есть дар Божий". Фактически 
речь идет о направленном преобразовании рассудочно-принудительного освоения 
морального-закона в спонтанное влечение к нему (у св. Максима, напротив, 
Господь только предлагает человеку свою помогающую благодать: "Ибо не рождает 
Дух воли не хотящей, но Он лишь желающую волю преобразует для обожения" [1].

1 Творения преподобного Максима Исповедника. М., 1993. Кн. 2. Вопросоответы к 
Фалассию, 6.


В некоторых чертах учение Августина о воле обнаруживает определенные параллели 
с волюнтативной доктриной Максима Исповедника: Августин также различает свободу,
 свободную волю (libertas, libera voluntas) и свободный выбор (liberum 
arbitrium). Свободный выбор сохраняется за душой всегда, не утрачиваясь даже в