заполнившее мышление, соприкосновение с богом всем существом, каждой частичкой, 
превращение мыслящего в само мышление, святого в саму святость, любящего в саму 
любовь. В этом состоянии человек созерцает себя пребывающим в свете, полным 
умопостигаемого света, даже самим светом. Это "бывает так мимолетно, что пока 
это есть, нет ни времени, ни возможности что-либо о нем подумать и сказать, - 
лишь потом можно о нем вспоминать и думать. Но в самый момент такого 
соприкосновения Душа, внезапно озаренная светом, верует, что узрела его, что 
этот свет исходит от него и что в этом свете Он сам ей блеснул... Истинная цель 
существования нашей души в том и состоит, чтобы быть в общении с этим светом, 
созерцать этот свет через него самого, а не через какой-либо посторонний свет; 
подобно тому, как солнце мы видим посредством того света, которым оно его 
озаряет. Но как этого достигнуть? Отложи все" (V, 3, 17).

441

Какое-то представление о состоянии мистического экстаза могут дать его 
сравнения Плотином с опьянением от вина, с любовным упоением. Речь, по-видимому,
 идет о состоянии, подобном любви, но достигаемом не на чувственной основе, а 
на основе религиозно ориентированной мыслительной деятельности и потому 
свойственном мистическим натурам. Как пишет Порфирий, "Плотин близок был этой 
цели - ибо сближение и воссоединение с всеобщим богом есть для нас предельная 
цель: за время нашей с ним близости (т.е. за 6 лет. - А.Г.) он четырежды 
достигал этой цели, не внешней пользуясь силой, а внутренней и неизреченной" 
[1] Сам Порфирий к 68-летнему возрасту пережил состояние мистического экстаза 
только один раз.

1 Порфирий. Жизнь Плотина // Диоген Лаэртский. О Жизни, учениях и изречениях 
знаменитых философов. С. 438.


Состояние экстаза - тайна. Оно невыразимо, да и не нуждается в том, чтобы быть 
выраженным, ибо, когда говорится, что Благо выше всего, то имеется в виду, что 
оно выше и мышления и знания. Если предшествующие стадии возвышения по пути 
добродетели поддаются доказательному исследованию и описанию, то эта последняя 
стадия находится за пределами общезначимых процедур. Здесь Плотин на языке 
своей философской системы выразил одну очень важную для этики мысль: абсолютное 
содержит в самом себе запрет кому бы то ни было говорить и действовать от 
своего имени. Отношение индивида с абсолютным является и должно оставаться его 
индивидуальным делом.

Такова в самых общих чертах стройная - пожалуй, даже слишком стройная, чтобы 
быть правдоподобной, - этическая система неоплатонизма. Она содержит в себе ряд 
таких черт, которые являются отступлением от античных образцов и объясняют 
огромное влияние неоплатонизма на христианское понимание морали. Это моральная 
дискредитация, отрицание чувственного бытия, отождествление зла с материей; 
рассмотрение высшего блага, абсолютного добра как единого бога; 
мистифицирование процесса морального самосовершенствования, в котором 
иррациональное состояние оказывается более высоким, чем рациональное; 
интерпретация морального развития человека как процесса сугубо духовного 
(очищения души) и индивидуального (не случайно Плотин, так много заимствовавший 
из этики Платона, остался равнодушным к социально-реформаторской части его 
взглядов). Много схожего можно найти в его образном ряде: противопоставление 
горнего и дольнего миров, рассмотрение Первоединого как Отца и др.


442

И все-таки этика неоплатонизма как тип теории остается продуктом античной эпохи.
 И дело вовсе не в том, что Плотин не был христианином, а в самом существе дела.
 Можно указать на три очень важные, коренные идеи этики неоплатонизма, которые 
воздвигали принципиальную преграду между нею и собственно религиозной этикой 
Средневековья. Во-первых, Единое (Бог) очень сближено с человеком, 
непосредственно представлено в нем. Во-вторых (и это самое главное), человек в 
своих нравственных усилиях остается суверенным субъектом, он может, хотя и 
крайне редко, добродетельностью своих действий добиться возвращения к Единому и 
воссоединения с ним. В этом смысле, видимо, можно понять слова Плотина, который 
в ответ одному набожному человеку, предложившему ему пойти вместе в храм, 
сказал: "Пусть боги ко мне приходят, а не я к ним" [1]. В-третьих, этический 
иррационализм Плотина не противостоит этическому интеллектуализму, а продолжает 
его, является высшей формой интеллектуальной деятельности, своего рода 
суперинтеллектуальностью.

1 Порфирий. Жизнь Плотина. С. 431.


Экстаз - это пострациональная, постфилософская стадия духовного развития. Бога 
созерцают не нищие духом, и не просто нищие духом, если понимать под ними тех, 
кто знает ничтожность земных благ, а люди, которые плюс к своим нравственным 
достоинствам овладели также всеми тонкостями философского мышления. "Наша 
философия учит чистоте нравов и честности в мышлении" (II, 9, 14), - пишет