и было сказано; так, при государственной [дружбе] башмачник за башмаки по [их 
стоимости] (kat'axian) получает вознаграждение, и ткач тоже, и прочие. В этом 
случае наготове общая мера - монета, и с ней поэтому все соотносится, ею и 
измеряется" (EN, IX, 1, 1164 а).

Аристотель в отличие от Платона не создавал социально-политической утопии. Это 
противоречило сути его теории, которая трактовала добродетель как каждый раз 
конкретную середину в чувствах и поступках. Но он тем не менее не отождествлял 
полис как развернутую (воплощенную) добродетель с реально существовавшими 
городами-государствами. Воздерживаясь от детализированного образа идеального 
государства, Аристотель тем не менее своим учением о дружбе задавал его 
важнейшую нормативную основу. Впадая отчасти в беллетристичность, можно сказать,
 что дружба в политической теории Аристотеля является своего рода этической 
монетой справедливости, которая в отличие от металлической монеты выражала не 
количественно-экономическую ее пропорциональность, а качественно-нравственную.

Почему именно дружба? И что есть дружба? "[Дружба - это] не только нечто 
необходимое. Но и нечто нравственно прекрасное" (EN, VIII, 1, 1155 а). Это 
сочетание необходимого, в силу чего дружба входит в состав внешних факторов 
счастья, и нравственно прекрасного, в силу чего дружба является результатом и 
выражением добронравия, составляет своеобразие дружбы, определяет ее совершенно 
особое, ничем не заменяемое место в системе этических институций полиса. "К 
тому же [некоторые] считают, что добродетельные мужи

396

и дружественные - это одно и то же" (EN, VIII, 1, 115[5а). Хотя в последнем 
утверждении Аристотель ссылается на предшественников, имея в виду скорее всего 
Платона, тем не менее буквально через пару страниц обнаруживается, что и сам он 
придерживается того же мнения: "Совершенная же дружба бывает между людьми 
добродетельными и по добродетели друг другу подобными" (EN, VIII, 4, 1156 b). 
Дружба становится внешне фиксированным, необходимым, объективированным, 
привычным, сверхиндивидуальным отношением в качестве добродетельного отношения. 
Сама его необходимость и постоянство обеспечены добродетельностью. "И каждый из 
друзей добродетелен как безотносительно, так и в отношении к своему другу, ибо 
добродетельные как безотносительно добродетельны, так и друг для друга 
помощники. В соответствии с этим они доставляют удовольствие, ибо 
добродетельные доставляют его и безотносительно, и друг другу, ведь каждому в 
удовольствие поступки, внутренне ему присущие (oikeiai) и подобные этим, а у 
добродетельных и поступки одинаковы или похожие" (EN, VIII, 4, 1156 b). Если 
добродетель есть качество индивида, взятое само по себе, безотносительно, а 
справедливость есть та же добродетель, но в ее отнесенности к другим индивидам, 
то дружба есть и то и другое одновременно.

Дружба есть такое (единственное в своем роде) внешнее (необходимое) отношение, 
которое остается в зоне индивидуально-ответственного поведения. Справедливость 
в какой-то степени представляет интересы полиса как целого; чтобы понять ее 
природу, надо двигаться не только от индивида к государству, но и от 
государства к индивиду; поведение индивида в определенной мере попадает под 
внешний контроль. Иное дело дружба. Она полностью подвластна действующему 
субъекту, в ней получает естественное выражение общественная природа человека. 
Дружба является необходимым моментом блаженства, выражением добродетельной 
завершенности личности. Быть другом - это все равно что быть хорошим человеком. 
Более того, "проявления, или признаки, дружбы к окружающим, по которым и 
определяются дружбы, похоже, происходят из отношения к самому себе" (EN, IX, 4, 
1166 а). Дружба в ее истинном содержании означает такое общение, которое 
свойственно добродетельной личности, входит в понятие счастья.

Дружба, завершая ряд добродетелей, ведущих к первой ступени счастья, намечает в 
то же время переход к высшему счастью.

397

То обстоятельство, что Аристотель дал содержательный анализ эвдемонии, связав 
ее а) с государственно-политической и б) с философско-созерцательной 
деятельностью, не только вписывает его философию морали в этико-культурный 
контекст эпохи, но одновременно придает ей современное звучание и делает самого 
Аристотеля в высшей степени актуальным мыслителем. Он актуален не только и не 
столько своим пониманием этики как учения о добродетелях (этим он был и 
остается велик и актуален всегда!), сколько тем, что он связал добродетельность 
личности с социально-содержательными формами деятельности, которые имеют свою 
собственную логику развития и критерии оценки.

В своей второй эвдемонии добродетельность личности получает продолжение в 
политике как дружественном союзе. В результате чего саму политику можно, в 
известном смысле, рассматривать как прикладную этику. Практически деятельное 
счастье есть результат нравственных добродетелей. Наряду с последними 
существуют мыслительные добродетели, которые ведут к высшему счастью, 
тождественному интеллектуально-созерцательной, теоретической, философской 
деятельности. В отличие от практического разума, который имеет своим предметом