Целостный взгляд на поэму Парменида показывает, что возвышение истины над ложью 
осуществляется по этическому критерию. Прежде чем и для того, чтобы истина 
стала этическим путеводителем, она сама получает этическую санкцию. Об этом 
свидетельствует сюжетная основа, драматургия поэмы Парменида. Начать с того, 
что поэма Парменида является философско-назидательной. Она написана от имени 
юноши, который ищет путь достойной жизни, ищет правду. Он мчится по небу на 
колеснице, управляемой дочерьми Солнца, чтобы достичь ворот путей Дня и Ночи, 
ключи от которых хранит "грозновозмездная Правда". После вступления, 
кончающегося тем, что богиня открывает врата и приветствует юношу в своем 
царстве, следуют две части, первая из которых излагает путь Истины, а вторая - 
путь Мнения. Это - различие, к которому человек приходит, поскольку он ищет для 
себя наилучший (божественный) удел. Если путь Истины - божественный путь, то 
путь Мнения, как неоднократно подчеркивается в поэме, - путь смертных. Таким 
образом, истина, прежде, чем стать источником морали (границей между 
бессмертным и смертным, совершенным и несовершенным), сама оказывается ее 
следствием.

Учитывая, что понимание добродетели (совершенства) является у Парменида 
моментом учения о бытии, может возникнуть вопрос, правомерно ли квалифицировать 
его учение как натурфилософское? По-видимому, да. По вопросам морали (в отличие 
от космологии) Парменид не высказывал мнения, не делал никаких конкретных 
суждений, а если и делал, то они до нас не дошли. Нам важно подчеркнуть, что 
согласно философской логике Парменида такие суждения и невозможны. Парменид 
остается в понимании морали на натурфилософской стадии в том смысле, что в 
рамках его учения у добродетели нет другой субстанции, помимо субстанции бытия 
и, следовательно, нет возможности раскрыть добродетель в ее особенном 
содержании - не в том, чем она схожа с прочими наполняющими космос вещами, а в 
том, чем она отлична от них.

338











§ 5. ДЕМОКРИТ

В поисках единого основания, объясняющего одновременно и физические процессы и 
человеческую мораль, первые философы натолкнулись на ряд трудностей. В качестве 
таких оснований они выдвинули природные стихии. Но природные стихии, объясняя 
вещное многообразие и текучесть мира, не объясняли его единства, устойчивость и 
вечность. Необходимо было найти некий принцип, который управляет самими 
стихиями. Существенным шагом в этом направлении явилась пифагорейская идея 
числовой гармонии, задающей упорядоченность космосу. Числа, однако, не обладают 
субстанциональностью, вещественностью. Количественно-математический 
универсализм пифагорейцев не имел физического базиса. Парменид связал бытие с 
мышлением и наделил истинно сущее характеристиками, которые делают его 
самодостаточным. Онтология, утверждавшая, что небытия нет, и открывавшая в этом 
смысле вдохновлявшую этическую перспективу, имела тот недостаток, что 
дискредитировала чувственный опыт, ставила под сомнение и ценность познания 
природы в ее многообразии, и ценность добродетели как конкретного пути к 
совершенству. Философия Демокрита (470/60-360 до н.э.), полагавшая, что все 
состоит из атомов (неделимых и непроницаемых начал) и пустоты, давала выход из 
обозначенных выше трудностей: так как атомы по числу бесконечны, то тем самым 
универсальность математических законов получала физическое объяснение; так как 
атомы различаются между собой формой, порядком и положением, то идея единства 
мира органически увязывалась с его множественностью и изменчивостью. 
Одновременно с этим атомизм открывает возможности для более адекватного 
познания морали. Они связаны с тем, что атомистическое учение о бытии 
предполагает конкретное изучение мира в многообразии его проявлений.

Тотальность философского мышления, которая была превалирующей в учении ранних 
философов, у Демокрита сменяется плюрализмом конкретно-научных объяснений. 
Постулировав атомы как последние кирпичики, из которых строится все здание 
космоса, Демокрит одновременно исходит из того, что многообразию мира 
соответствует многообразие причин, каждая из которых должна быть познана в их 
специфическом содержании. Многообразие мира не дефект, а вполне законное его 
состояние, укорененное в бытии. Применительно к этике это означало 
необходимость познания морали, как особой реальности. Конечно, существует и 
прямая связь между учением Демокрита о бытии и его этикой; так, например, по 
мнению

339