пройти немножко дальше, а потом наклонись, пожалуйста”. Колокольчик звякнул, и 
по нему Кристина нашла сито. То, что она сама прошла из кухни в спальню, я 
считаю — это здорово.
 Отец. Да, но для этого должен быть достаточно развит язык. С грудным младенцем 
этого не проделаешь.
 Интервьюер. Поэтому я и спросила, как это было в первое время?
 Мать. Очень напряжно.
 Отец. Потом пришла идея, что ей нужен уголок, где бы лежали все ее игрушки. 
Это должен был быть уголок наподобие песочницы, но только в квартире. Там 
разместились все ее игрушки, все, что у нее было. Благодаря этому уголку был 
достигнут двойной эффект: поскольку ей приходилось залезать в этот большой ящик,
 чтобы добраться до игрушек, развивалась подвижность. Если ей говорили: “Иди в 
свой ящик с игрушками”, она отправлялась туда и играла. Правда, часто она 
выбрасывала игрушки из ящика и потом требовала их назад во что бы то ни стало. 
В таких случаях нам приходится туда идти и давать ей эти вещи. Но в принципе 
все ее вещи были в ящике.
 Интервьюер. Почему получалось так, что предложения побаловаться и повозиться 
всегда адресовались отцу?
 Отец. Для меня это тоже — загадка. Но я просто чаще балуюсь с ней.
 Мать. Да, кувыркается она с папой.
 Отец. Я всегда бесился с детьми — и с Сабриной тоже. Я люблю это. Кристину я 
подбрасывал вверх, когда она было совсем маленькая. С того и пошло.
 Мать. Да, и потом еще прибавился уголок для всяких там дурачеств.
 Отец. Где она не могла пораниться.
 Мать. Где она могла просто бросаться на пол, и Кристина быстро это уразумела. 
Если я говорила: “Иди в свой уголок и побалуйся”, то она шла и каталась там и 
так и сяк. Она уверена, что с ней ничего не произойдет. Ну если уж ты 
подключаешься, то дым идет коромыслом.
 Отец. Я много играю с ней для ориентации, т. е. Кристина должна идти за мной, 
когда я ее зову. Это началось, когда она стала уверенно ходить — во время 
отпуска на Тенерифе (Кристине было тогда год и девять месяцев). Там был дощатый 
настил. Размеры оптимальные — 20 на 20 м.
 Мать. Там можно было расставлять пляжные кресла.
 Отец. И эти доски издавали звуки, они гремели. Это были довольно толстые 
бруски, которые, если по ним ходить, бухали — бум-бум-бум. Почти каждый день 
кто-нибудь из нас ходил с ней туда.
 Мать. Да, и другие дети тоже, и Сабрина. Там мы все время играли в “ловитки”.
 Отец. Она чувствовала вибрацию ногами, и, кроме того, мы ее подзывали. 
Кристина шла на звуки, которые как раз раздавались, и была в диком восторге.
 123
 Мы играли там каждый день полчаса или час, пока ей это нравилось.
 Мать. Там-то оно по-настоящему и началось.
 Отец. Конечно, нужно было ей поддаваться, чтобы у нее было чувство успеха: 
останавливаться, чтобы она тебя поймала. Со временем расстояния между нами 
становились все больше, и мы даже начали делать крюки. Эти игры на ориентацию 
потом продолжились дома, в основном на открытом воздухе.
 Мать. На спортивной площадке.
 Отец. Да, на спортплощадке, где она замечает, что ничего не попадается под 
ноги. Там она может ходить немножко быстрее. Там она тоже от души веселится.
 Мать. Или вокруг “сердечка”.
 Отец. Это такой небольшой круг у нас в поселке — от дома вверх до угла в 
сторону горы, а потом налево 50 м, 50 м вниз и еще 50 м назад, т.е. всего 
метров 200. Там я все время зову ее голосом, чтобы она не выбежала на улицу. 
Получается неплохо. Она проходит весь маршрут, ни за что не держась.
 Мать. Это она проделывает с папой. Со мной она все время хочет на ручки или 
мне приходится ее тащить за собой.
 Отец. Я часто ходил с ней туда, когда тебя не было, или ты была на работе. Для 
этого нужно время. На один круг — примерно 200 м — нужно около часа. По пути 
попадаются живые изгороди, Кристина там останавливается, чтобы пощупать ветки и 
листья. Неплохо, если она будет знакомиться со всеми этими вещами. Кристина на 
таких прогулках задает много вопросов: “Что это такое?” На пути есть еще одна 
детская площадка, на которую обязательно нужно свернуть.
 Мать. Зайти.
 Отец. Однажды мы видели фильм о занимающихся спортом слепых учениках. Это было 
в Зёсте или Билефельде? Нет, это было на встрече родителей. Я был просто в шоке 
от увиденного. Их движения напоминали мне детей с судорогами- резкие, никакой 
плавности. Потом как-то я смотрел фильм об олимпийских играх инвалидов. Там 
показывали слепого бегуна. Я, правда, не знаю, было ли у него зрение раньше, но 
его движения были абсолютно безупречны. Они были плавными. У него правда был 
лидер, но...
 Мать. ...он бежал совершенно нормально.
 Отец. На меня очень неприятно подействовало это зрелище, когда слепые дети 
бегали кругом. После этого я поговорил на эту тему с г-ном Брамбрингом. Он 
сказал мне, что слепой от рождения никогда не будет двигаться так же плавно, 
как ослепший позднее. Потом я задумался, как же мне решить эту проблему. Думал 
я, наверно, целую неделю. Потом мне пришла идея с грузовиком или трехколесным 
велосипедом. Я беру грузовик, становлюсь с ним наверху на горе, берусь за него 
спереди, а Кристина толкает его сзади. Потом я как следует толкаю этот грузовик,
 а Кристина бежит следом за ним. Ей это жутко нравится. Она просто вне себя от 
восторга. Я повторял это много раз, пока ее движения не улучшились. Она бежит