»{46}. Удаление контратакующих от обоза и время их возвращения под его защиту 
определялось командой воеводы. 
Все громоздкое оборонительное сооружение могло передвигаться на поле боя, так 
как щиты укреплялись на колесах. [55] 
«А переход этого (обоза) с одного места на другое был устроен (наподобие) 
пешеходного движения: когда ему нужно было идти — он шел, а когда надо стоять — 
стоял. А двигался он на колесах; внутри по всей его окружности, как в колесницу,
 впрягались ослы, и силою их, везущих (обоз) двигался на то место, на которое 
слово начальника над войсками и их расположением приказывало двинуться или 
(где) встать; а все животные в нем были совсем невидимы для глаз вне 
находящихся»{47}. Такое передвижение обоза, конечно, возможно было на ровном 
месте и на небольшое расстояние. Однако ограниченный маневр и наступательная 
способность обоза в бою с татарской конницей имели положительное значение, тем 
более, что в этом полевом оборонительном сооружении состояли на вооружении 
пищали и пушечный наряд. 
2 июля из района села Коломенского русская рать отошла к обозу, а на следующий 
день расположилась в нем и изготовилась к бою. Вечером 3 июля пришел царский 
полк, вслед за которым приехал к войску Борис Годунов. Командование ратью было 
поручено князю Мстиславскому, а Борис Годунов возглавил воинскую думу, 
состоявшую из шести знатных лиц. 
Татары переправились через р. Оку у д. Тешилово (между Серпуховом и Каширой), 
ночевали на р. Лопасне, затем на пути к Москве разбили передовой отряд русской 
рати (250 детей боярских), занимавший позицию на р. Пахре. 4 июля враг подошел 
к Москве и расположился против села Коломенского. Исаак Масса сообщает, что в 
татарском войске было 400 тыс. человек конных. Так как татарский всадник имел 
не менее двух лошадей, а начальники в несколько раз больше, то это составляло 
около одного миллиона коней. Совершенно очевидно, что Масса преувеличил силы 
татар по меньшей мере в десять раз. 
Первая фаза боевых действий - «травля» татар русскими сотнями. 
На рассвете 4 июля с Поклонной горы хан Казы-Гирей осмотрел расположение 
русского войска и выделил отряды для проверки силы его сопротивления. Татарская 
конница двинулась в направлении обоза русской рати. 
Воевода Мстиславский, заметив наступление вражеской конницы, спускавшейся с 
высот на равнину, приказал воеводам полков «травиться». «Травля» представляла 
собой схватки с противником силами небольших отрядов с целью его изматывания. 
Фактически это была завязка боя, исключавшая, однако, возможность стихийного 
втягивания в таковой главных сил рати, находившейся под прикрытием обоза. [56] 
Для «травли» полковые воеводы выделили лучшие свои сотни под командованием 
голов. Ротмистры литовской и немецкой дружин также получили приказ «травиться» 
с татарами. 
Конница врага, приблизившись к обозу, начала обстреливать его из луков. 
«Несколько тысяч татар... подобно граду, устремились на московское укрепление и 
беспрестанно метали стрелы, так что, казалось, небо было усеяно ими, и долго 
перестреливались...»{48}. 
Подпустив татар на дистанцию поражаемости огнем наряда, воеводы приказали 
пушкарям стрелять из всех орудий, установленных в обозе. Затем на правом и 
левом крыльях обоза быстро открылись проходы и в них устремились выделенные 
сотни и дружины, начавшие «травлю». Схватки с отрядами татарской конницы 
продолжались в течение всего дня. Татары несли значительные потери, что 
заставило Казы-Гирея колебаться в принятии решения на атаку обоза русской рати. 
Мстиславский же решил дать оборонительный бой. Поэтому «травля» не переросла в 
решительный бой и с наступлением темноты схватки прекратились. 
Вторая фаза боевых действий  — отступление татар от Москвы и их преследование 
русскими войсками. 
Ночью со всех каменных крепостных стен Москвы и из обоза был открыт огонь из 
большого количества орудий. Можно полагать, что стрельба наряда предпринималась 
с целью предупреждения ночного штурма города и обоза татарами, а также для 
укрепления морального духа войска и населения столицы. Известно, что 
бездействие в ночной темноте угнетает, особенно в обстановке реальной угрозы 
нападения сильного врага. 
Услышав и увидев пальбу из большого количества орудий, Казы-Гирей приказал 
допросить пленных и выяснить, что может означать эта стрельба, какова ее 
причина. Один из пленных показал: «Радость в городе из-за того, что из западных 
стран, из земель Новгородской и Псковской, согласно ранее посланным царем 
приказам, на помощь ему, соединившись вместе, быстро вошли в город 
многочисленные вооруженные войска, которых царь и жители города с нетерпением 
ожидали»{49}. 
Обстановка для татар, как казалось крымскому хану, складывалась неблагоприятно. 
Несмотря на все принятые меры для внезапного похода на Москву (скрытность 
подготовки, обман русского посла, быстрый марш сосредоточенными силами), 
Казы-Гирей встретил хорошо организованную оборону. [57] За день «травли» татары 
имели значительные потери, увидели сосредоточенные крупные силы русских и 
хорошо расположенный обоз с огнестрельным нарядом, выявили высокий моральный 
дух русской рати. С прибытием новых войск в Москву можно было ожидать перехода 
русских войск в наступление утром 5 июля. При этом рать под командованием 
Мстиславского создавала угрозу татарам на пути их отступления. 
Учтя всю действительную и мнимую («прибытие» войск из-под Новгорода) обстановку,
 Казы-Гирей принял решение о немедленном отступлении под покровом темноты 
короткой июльской ночи. Для введения русских в заблуждение он приказал оставить 
в лагере костры, которые горели до рассвета. Под Коломенским татары бросили