тем, кто владел землей и был обязан «рыцарской» (то есть военной) службой 
своему сеньору, а через этого последнего – монарху. Но даже при таком условии 
случалось, что и простые люди – родители которых были горожанами, крестьянами и 
даже рабами – получали благородное звание за выдающиеся подвиги и верную службу.
 Верно, конечно, что такие случаи были большой редкостью, но тем не менее такое 
было возможно. Знаменитое замечание Наполеона о том, что у каждого простого 
солдата в ранце лежит маршальский жезл, было почти таким же верным в 1300 году, 
как и в 1800-м.
Выдающаяся доблесть или – что было важнее – выдающиеся способности и умение 
вознаграждались на поле боя или на турнире. Несмотря на то, что простому 
бедному солдату приходилось проявлять большой такт, а иногда и прибегать к 
обману для того, чтобы принять участие в турнире. Но все же это было возможно, 
если у него была лошадь и соответствующее вооружение. Таким образом он мог 
попасть на глаза высокопоставленному вельможе, который – кто знает – будет рад 
взять его на службу. Но такой солдат, как и все остальные участники турнира, 
должен был обладать талантами и доблестью, ибо турнир – не только 
соревновательные виды спорта: это суровая воинская школа, беспощадно отбиравшая 
лучших. Выдающиеся бароны и военачальники наблюдали за действиями соперников и 
оказывали покровительство и защиту (в виде поместий и домов) тем, кто нравился 
им своим поведением на турнирах.
В первоначальной форме, на заре рыцарства, турнир был реальной схваткой между 
воинами, вооруженными обычным боевым оружием. Но накануне своего упадка, после 
начала Возрождения, рыцарство превратило турнир в красочное и яркое зрелище для 
демонстрации богатства, влияния и власти; люди, участвовавшие в турнирах, 
использовали для этого специальное вооружение и особые доспехи, принимая 
исключительные меры предосторожности, чтобы не получать травмы и ранения. 
Правила проведения турнира – будь то реальные ранние турниры или более поздние 
красочные представления – всегда запрещали причинять вред и увечья лошадям. С 
самого начала считалось низким и грязным поступком нанести удар коню противника.
 Распоряжения и правила, касающиеся турниров и написанные в конце XV века 
Джоном Типтофтом, графом Вустерским, были современной английской версией многих 
правил, составленных и написанных намного раньше. В частности, в правилах 
Типтофта сказано: «Не who strykythe an Horse schal have noo prize (Тот, кто 
ударит лошадь, не получит награду)». Не важно, доблестно ли сражался рыцарь на 
турнире, – если он касался коня соперника, то такой рыцарь подвергался 
дисквалификации.
В эпоху рыцарства спортивные соревнования в виде турниров служили школой 
воспитания истинных рыцарей и тех, кто стремился завоевать право на рыцарское 
достоинство. В одной эпической поэме, сочиненной Жераром де Русильоном, рыцарем 
XIII века, говорится о гордости французского шевалье, который так вспоминает о 
своих предках: «Ни у кого в нашем роду не было отца-рыцаря, умершего дома в 
своей постели, – все умирали от ран на полях сражений». Если бы я писал здесь 
только о рыцарстве, то должен был бы многое сказать о возвышенных и прекрасных 
идеалах, которые отнюдь не все касались войны. Но для нашего ограниченного 
изложения будет вполне достаточно простого цитирования двух средневековых 
авторов. Английский хронист Роджер Ховеденский писал в XII веке: «Юноша должен 
видеть, как течет кровь из его ран, он должен слышать, как стучат его зубы от 
ударов, нанесенных соперником, он должен двадцать раз упасть с коня, выбитый из 
седла соперником. Только так сможет он научиться воевать, надеясь на победу». 
Если обобщить это высказывание, то можно предположить, что средневековое 
сознание допускало, что такие удары и вид собственной крови готовили юношу, 
желавшего стать рыцарем, к встрече с реальной жизнью и позволяли надеяться 
добиться в ней успеха. Приблизительно двести лет спустя великий английский поэт 
Джеффри Чосер в своем прологе к «Кентерберийским рассказам» так описывал 
«сквайра»:


Wel coude he sitte on hors, and faire ride;
He coude songes make, and wel endite,
Juste and eek daunce, and wel portraye and write
…
…
Curties he was, lowely and servisable,
And carf beforn his fader at the table.


В оригинале стихи приведены на среднеанглийском языке, ниже следует перевод:


Он умел хорошо сидеть на коне
и превосходно ездил верхом;
Он умел сочинять песни и красиво говорить,
Биться на турнирах и также танцевать,
и живописать портреты, и писать.
…
…
Вежлив он был, услужлив и угодлив,
И мясо резал для отца за столом.