совпадение стержня и отверстия. К тому же это был единственный простой и верный 
путь. Поскольку сам я не только пишу о мечах и рисую их, но и делаю мечи, то 
могу сказать об этом на основании собственного практического опыта.
Когда в ручке просверливали направляющее отверстие, ее можно было покрыть и 
перевязать; потом ее устанавливали на место, прочно зажимали, если это было 
необходимо, надевали на вершину языка головку и расклепывали конец языка. Этот 
процесс схематично показан на рисунке 106.

В повседневных ситуациях мечи носили в руке или в ножнах. В Средние века ножны 
делали точно так же, как в бронзовом веке или в XVIII столетии. Сам клинок 
«задавал» форму ножен. Две очень тонких деревянных полосы прикладывали с обеих 
сторон к клинку и вырезали ножны по его форме. Ножны покрывали кожей, 
пергаментом, льняным полотном, бархатом — по предпочтению заказчика, — так же 
как и ручки. Покрытие приклеивали к деревянной основе и сшивали либо на ребре, 
либо на одной из сторон. Приблизительно до 1310 года конец ножен не укрепляли 
металлическим футляром, конец защищали только колпачком для предупреждения 
быстрого изнашивания. Однако после указанного времени на ножнах появляются 
металлические круговые замки. К этим замкам крепили металлические кольца, в 
которые вдевали ремни, на них меч подвешивали к поясу. В более ранних ножнах 
концы ремней обматывали вокруг корпуса (рис. 107, а и б).

Замки варьировали по форме в зависимости от периода, когда их изготовляли. На 
рисунке 107 показана эволюция этих изменений формы, больше того, на иллюстрации 
показано, что вплоть до приблизительно 1430 года на верхней части ножен 
находились два треугольника, перекрывавшие каждую сторону центральной части 
крестообразной гарды. В более поздних образцах на экюссоне (щитке гарды) 
появляется выпуклая пластина, которая входит в соответствующее углубление у 
раствора ножен. Были, конечно, исключения — крестовидные гарды имели экюссоны 
до 1430 года, и ножны снабжались треугольниками позже, но такие исключения 
встречаются весьма редко.
Очень часто, особенно во время сражений, мечи свободно прикрепляли к 
собственному телу. В некоторых случаях для этого пользовались кольцом, надетым 
на ручку. Это кольцо могло свободно по ней скользить. К кольцу прикрепляли цепь 
длиной приблизительно в три фута шесть дюймов. Второй конец прикрепляли к 
нагруднику доспехов, поэтому, если даже меч выбивали из рук рыцаря, он не терял 
его. Другим способом было использование «узла на мече», ременной петли, которую 
надевали на рукоятку и на запястье воина. Жан Фруассар, хроникер того периода, 
современник Чосера, описывает забавный случай, который показывает, что этот 
узел мог сослужить рыцарю дурную службу и поставить его в затруднительное 
положение:
«Лорды спешились и приблизились к ограждениям, каковые были весьма крепки, с 
мечами в руках, и обрушили сильные удары на тех, кто находился внутри и которые 
весьма доблестно защищались. Эббот не щадил себя, но, одетый в добрый кожаный 
камзол, дрался мужественно и решительно, смело разя мечом, получая достойный 
ответ. Было совершено множество доблестных подвигов, а те, кто находился внутри,
 кроме того, швыряли в нападавших камни, горшки с известью, чем сильно 
раздражали последних.
Случилось так, что сэр Генрих Фландрский находился в первых рядах, с мечом, 
привязанным к его запястью, коим он размахивал с большой скоростью. Он слишком 
близко сошелся с Эбботом, и тот ухватил его за меч и подтащил его к ограждению 
с такой силой, что рука Генриха просунулась между прутьями решетки, и он не мог 
с честью расстаться со своим мечом. Эббот продолжал тянуть, и, будь щель между 
прутьями довольно широкой, он протащил бы его сквозь ограждение, но плечи 
короля прошли сквозь ограждение, к большому его неудобству. Его собратья-рыцари 
попытались втащить его обратно и стали тянуть со своей стороны. Все это 
продолжалось так долго, что сэр Генрих основательно пострадал. Наконец короля 
спасли, но меч его достался Эбботу. Во время написания книги я посетил сей 
город, и монахи показали мне тот меч, весьма богато и искусно изукрашенный».
Хотя многие рыцари в битвах предпочитали пользоваться топором или булавой, меч 
был особым оружием для рыцарства. Весьма эффективный как оружие, если правильно 
им пользоваться, он был также символом высоких идеалов и духа рыцарства. Меч 
был, если можно так выразиться, удостоверением благородства.
В течение более 2000 лет меч был эмблемой силы и господства, но приблизительно 
в 1100 году на свет явилось рыцарство, и именно оно принесло мечу наивысшую 
славу. К прежним традициям силы добавился последний штрих — христианская 
святость. Форма меча, развившаяся со времен викингов, с рукояткой в форме 
креста, была усвоена и одобрена христианской церковью. Меч стал символом защиты 
от зла и напоминанием владельцу о том, что оружие надо применять для защиты 
матери-церкви и посрамления ее врагов. Обоюдоострый клинок меча стал синонимом 
верности и истины. Одна сторона — для защиты слабых от сильных, а вторая — для 
богатых угнетателей бедных.

Рыцарство предполагало добровольную дисциплину, от которой могла освободить 
только смерть. Цель рыцарства — стать внутренне свободным, но подчиняться 
правилам рыцарского поведения. В церемониях посвящения в рыцари все исполнено 
глубочайшего смысла и всегда символично — действия, оружие и одежда. Древний 
церемониал был прост — даже примитивен. Мы вольно говорим теперь о посвящении 
(по-английски это называется «dubbing»), но не задумываемся, что это есть 
искажение французского слова «adoubement» — вручение рыцарю
adoub,