подпитии, испробовать остроту клинка своею отточенного меча на шее какою-нибудь 
некстати подвернувшегося под руку носильщика.


В кровавые времена гражданских войн XII столетия платили жизнью за свое 
поражение не только предводители тех или иных групп — под репрессии попадали и 
их семьи, с которыми расправлялись безжалостно и самым варварским образом. 
Кровавая баня, которая следовала за поражением той или иной группировки, была 
столь жестока, что цвет страны оказался перед перспективой совершенного 
исчезновения. Жестокий обычай
on пуку,
или харакири (взрезание живота), стал характерно японским ответом на эту 
досаждающую проблему. В ходе этой церемонии предводители побежденной 
группировки, взрезая свой живот коротким мечом и рассекая при этом большую 
воротную вену, своею собственной кровью обеляли свои семьи, спасая их от 
проскрипционных преследований и одновременно защищая свою честь. После сражения 
побежденные тысячами преклоняли колени и совершали этот акт, смывая со своих 
близких всякую вину. В более поздние и менее жестокие времена вспарывание 
живота сводилось к легкой, порой просто символической ране, а последний 
милосердный удар наносился доверенным другом —
кайсаку
, который отсекал склоненную голову ударом своего меча.


В более близкие нам времена обычай
сэппуку
подразделился на два вида: обязательный (отмененный в 1868 году) и добровольный.
 В первом случае обреченный получал формальное извещение, что он должен умереть,
 и сам акт осуществлялся с соблюдением церемониальных моментов, в присутствии 
свидетелей. Окровавленный короткий меч часто подносился к трону владыки как 
свидетельство того, что воля его исполнена. Этот обряд был сродни по духу 
обычаю древних римлян бросаться на свой меч, или в более поздние времена 
обыкновению вручать опозорившему себя офицеру пистоле! с одним патроном, с 
более чем ясным намеком на то, как он должен его использовать.

Добровольное же харакири осуществлялось, да и теперь еще случается, часто в 
виде протеста, из преданности мертвому покровителю (в древности приближенные 
часто добровольно кончали жизнь, чтобы уйти вместе со своим господином) или, 
как это принято и среди людей западной культуры, в случае личного несчастья или 
неудачи. Самопожертвование как средство протеста среди уроженцев Востока не 
является чем-то специфически японским, что и было недавно (1963) 
продемонстрировано самоубийством посредством самосожжения нескольких 
вьетнамских монахов.
Иллюстрацией к японскому кодексу военной чести может служить история капитана 
Кани из 24-го полка. Во время первого штурма Порт-Артура (21 ноября 1894 года) 
капитан, который тогда был серьезно болен, настоял на своей выписке из 
госпиталя, чтобы принять участие в штурме. Во время приступа болезни, 
совершенно обессилев, он упал в сотне метров от подножия крепостной стены, на 
штурм которой шли его солдаты. Человек западной культуры мог считать, что честь 
его при этом не пострадала, но иначе думал отважный капитан. Он был вновь 
доставлен в госпиталь, однако, выздоровев, отправился на то самое место, где 
упал, и покончил жизнь самоубийством.
Идея вспарывания живота в качестве протеста, ответа на оскорбление или ради 
сохранения чести непостижима для западного человека, и самоубийства японских 
солдат, часто путем прижимания гранаты к животу, повергали в шок солдат союзных 
войск во Второй мировой войне. Однако для японцев сдача в плен означала личное 
бесчестье, поскольку была предательством по отношению к стране, императору, 
предкам и родным. «Если вы бессильны что-либо сделать, покончите с собой 
возвышенно», — требовал вековой обычай.
Подобное отношение к плену в значительной степени объясняет жестокое обращение 
с союзными пленными, которые, по понятиям японцев, становились презренными 
существами.
С военной точки зрения подобное отношение к плену дает двоякий эффект. Оно, 
безусловно, подвигает солдата к отчаянному сопротивлению до самого конца, чем и 
отличались японцы, защищавшие каждый дюйм своих позиций, причем целые 
подразделения их погибали порой буквально до последнего человека. Соотношение 
взятых в плен японцев к погибшим во Второй мировой войне было по западным 
меркам неслыханно малым. Во время кампании на Аитапе (Новая Гвинея) было убито 
8825 японцев и 270 взято в плен (следует отметить, что многие, если не все, 
пленные были захвачены в самом начале операции тяжело раненными). Сражение при 
Маффин-Бей — 4000 убитых и 75 пленных; Иводзима — 23 000 убитых и около 600 
пленных, многие из которых оказались рабочими-корейцами; Тарава — из гарнизона 
в 5236 человек в плен было взято 17 солдат да еще 129 корейцев. И так во всех 
других сражениях.
С другой стороны, существует много случаев, когда решимость погибнуть почетной 
смертью за императора приводит к бесполезному расходованию жизни без 
соответствующего военного эффекта. Если человек решился умереть, разумнее 
сделать это в бою, когда есть шансы нанести урон неприятелю. Время и средства, 
затраченные на подготовку и оснащение воина, а также на транспортировку его в 
отдаленную точку Тихоокеанского театра военных действий, расходуются впустую,