выглядели ошеломленными и апатичными, забившимися за камни, безоружными и 
беззащитными. Сотрудники лазарета, несколько часов остававшиеся в безвестности, 
блокированные в дальнем конце колонны, приходили во все более нервозное 
состояние от звуков боя, идущего вокруг. Какой-то офицер, как рассказывали 
впоследствии уцелевшие, произнес роковые слова, и все бросились в темневшие по 
сторонам холмы. Однако далеко не все были в состоянии это сделать. В грузовиках 
остались лежать сто восемьдесят раненых солдат. Вызванная китайцами авиация 
нанесла бомбовые удары по склонам ущелья, а потом получила приказ уничтожить 
все брошенные ооновские машины. На следующее утро приказ был выполнен — 
самолетными орудиями, бомбами и напалмом. Медицинский персонал, скрывавшийся 
недалеко от дороги, мог слышать душераздирающие крики раненых, сгоравших в 
грузовиках.
Но и здесь были свои герои. Кое-кто смог организовать ответный огонь, пытаясь 
выбить китайцев из их укрытий в горах, но это были отдельные небольшие группы, 
действовавшие нескоординированно. Один сержант из 9-го пехотного полка без 
всякой помощи вытащил из брошенного грузовика 81-мм миномет и, действуя в 
одиночку, открыл из него огонь. Но, так или иначе, отступление 2-й дивизии не 
стало славной страницей в военной истории Америки.
На другой стороне полуострова морские пехотинцы и солдаты пробивались на север 
через горы вдоль юго-восточного побережья. Местность эта, весьма трудная для 
продвижения, расположена на значительной высоте и крайне пересеченная. К тому 
же зимой ветры из Маньчжурии приносят сюда холодный воздух, так что температура 
падает много ниже, чем на остальном пространстве полуострова.

В конце ноября, в пронзительный холод, китайцы нанесли сокрушительной силы удар 
с горных перевалов по морским пехотинцам и армейским частям, сосредоточенным в 
районе водохранилища Чангджин. Другие китайские части атаковали вдоль длинного 
серпантина дороги на Хунеман, расположенный у моря, и далее в направлении на 
Хагару и Кото-Ри. Армейские части, оперативная группа Фейса, оказав упорное 
сопротивление, попытались пробиться обратно в Хагару. Но когда до вожделенной 
цели оставалось 6,5 километра, командир группы был убит, и группа распалась на 
отдельные очаги сопротивления. Соединенный отряд американских и английских 
морских пехотинцев попытался усилить группировку в Хагару из района Кото-Ри и 
попал в засаду; к Хагару прорвались только триста человек и несколько танков. 
Морские пехотинцы у водохранилища отошли назад в Хагару, огрызаясь огнем на 
каждом дюйме своего пути, и совершили ночной марш-бросок при морозе двадцать 
четыре градуса Цельсия. Из Хагару раненые, многие из которых получили 
обморожения, были эвакуированы, личный состав пополнен, и объединенные силы в 
составе 10 000 солдат и 1000 грузовиков приготовились пробить себе путь к морю. 
Именно тогда генерал-майор Оливер П. Смит из корпуса морской пехоты сделал свое 
знаменитое сообщение прессе: «Господа, мы отнюдь не отступаем. Мы просто 
наносим удар в другом направлении». И они нанесли этот удар, который 
впоследствии получил название крупнейшего арьергардного сражения нашего времени.
 Очистив от врага склоны холмов и гор в направлении своего движения, они 
пробились к морю при минусовой температуре, не бросив ни тел погибших товарищей,
 ни раненых, ни своего снаряжения. В Кото-Ри колонна насчитывала уже 14 000 
человек, из которых 12 000 были морскими пехотинцами. Отступление продолжилось. 
Занятые противником горы были очищены от врагов, взорванные мосты восстановлены,
 блокпосты сметены. Это был, по словам Роберта Леви, «марш
в
к славе». Китайский капкан был взломан, и ценой потери 7500 человек части ООН 
были деблокированы. Более того, они при поддержке с воздуха нанесли урон 
китайской народно-революционной армии в размере 37 000 убитыми и ранеными. То 
обстоятельство, что американские юноши в одном месте могут бросить на произвол 
судьбы транспорт, оружие — и даже своих раненых товарищей, — тогда как в 
нескольких километрах от них такие же юноши, в гораздо более трудных условиях, 
выходят не только со всем своим снаряжением, но даже с телами своих погибших 
товарищей, стало красноречивым свидетельством того, чего можно добиться 
соответствующей подготовкой и дисциплиной.

Китайцам удалось оттеснить американские войска в глубь полуострова, совершив то,
 что пресса позднее назвала самым сокрушительным поражением, которое когда-либо 
потерпели Соединенные Штаты. Но китайцы растянули свои тыловые коммуникации, и 
тут начали сказываться непрекращающиеся удары авиации и упорное сопротивление 
арьергарда. После хаоса нескольких первых дней отступление было проведено 
организованно и быстро. Морские пехотинцы, пехота и южнокорейские части 10-го 
корпуса были эвакуированы из Хунгнама и снова влились в состав 8-й армии. Линия 
фронта, стабилизировавшись сначала севернее Сеула, снова подалась назад, а 
затем замерла, по грубой оценке, на 120 километров южнее 38-й параллели. 
Некоторое время спустя, под вдохновляющим командованием генерала Мэтью Б. 
Риджуэя. удерживавшие ее войска снова двинулись на север. Их прежний командир, 
генерал Уолтер X. Уолкер, погибший в результате столкновения его джипа с 
грузовиком, был прирожденным воином. Таким же был и Риджуэй, но ему было дано 
стать не просто воином. Он обладал еще и талантом военачальника-предводителя с 
той толикой театральной привлекательности, которая порой значит столь многое. 
Ему был открыт доступ к человеческим сердцам и способность зажигать боевой дух 
подчиненных. Риджуэй, со своей всегдашней уверенностью и энергией, был именно 
тем командующим, в котором нуждалась 8-я армия. В будущем ей еще предстояли 
другие поражения и отступления, но ныне, медленно и упорно, эта армия, 
достигшая к тому моменту численности 365 000 человек, уже обретала тог стойкий