Прусские гусары эпохи Фридриха Великого. Рядовой и офицер


Но непрерывные кампании измотали прусскую армию. Многие лучшие части пали на 
поле боя; потери в сражениях при Праге и Колине были чрезвычайно тяжелы. Такие 
победы, как при Цорндорфе (25 августа 1758 года), где пруссакам впервые 
пришлось испытать на себе стойкость и боевой дух русских, достались дорогой 
ценой. Наряду с победами, при Кунерсдорфе (11 августа 1759 года) Фридрих 
потерпел сокрушительное поражение, потеряв около 20 000 человек убитыми и 
ранеными (почти 50 процентов армии) и 178 орудий. Боевой дух и дисциплина в 
прусской армии продолжали оставаться превосходными, но ветеранов в значительной 
степени заменили недавно набранные воины либо солдаты вражеских государств, 
многие из которых после сдачи в плен были скопом приняты на службу в армию 
Пруссии. Хотя и слаженные в боевые подразделения строгой прусской дисциплиной, 
они все же не были теми воинами, которые могли бы невозмутимо идти как на 
параде строевым шагом под ливнем шрапнели и мушкетных пуль или вести огонь из 
своих мушкетов со скоростью пять выстрелов в минуту. Дисциплина, кастовый дух и 
вера в своих генералов частично возмещали недостаток подготовки; и хотя 
дезертирство, эта чума всех армий того периода, стала серьезной проблемой, 
командованию все же удавалось возмещать убыль рядового состава. Более того, эти 
войска, хотя среди рядовых в них было много новобранцев, были по-прежнему 
способны ходить в такие атаки, как при Торгау (3 ноября 1760 года), когда они 
штурмовали окопавшегося врага, имеющего шесть сотен орудий, извергавших ливень 
картечи по наступавшим, пока из шести тысяч гренадер в одной из колонн не 
осталось на ногах только шесть сотен.
Тем не менее война настолько обезлюдила страну, что к концу 1761 года прусская 
армия сократилась до 60 000 человек. Совершенную катастрофу предотвратила 
только смерть русской царицы и восшествие на престол ее наследника, германофила 
Петра III. Этот «достойный» монарх не только предложил заключить немедленный 
мир, но и вернул Фридриху Померанию, а также приказал предоставить в его 
распоряжение русскую армию численностью в 18 000 человек. При известии об этом 
из альянса тут же вышла Швеция. Саксония потерпела полное поражение, Австрия и 
Франция были истощены до предела. Последняя, кроме поражений на полях Европы, 
лишилась Канады и Индии. В 1763 году наконец был заключен мир.
Пруссия лежала в развалинах. По свидетельствам современников, четыре пятых всех 
мужчин, служивших за это время в армии, были убиты или ранены, а в городах 
осталось чуть больше половины живших в них до войны людей. Тем не менее 
королевство смогло пережить эту бурю и даже выйти из войны победителем. Всей 
мощи России, Франции, Австро-Венгрии, Швеции и Саксонии оказалось недостаточно, 
чтобы вырвать у прусского короля хотя бы один акр пространства его страны. 
Располагая силами численно несравнимо меньшими, чем его противники, он вел 
неравную борьбу в течение семи долгих лет. Познав горечь случайных поражений и 
вынужденный порой отступать, он выиграл много достославных сражений. Слава его 
затмила славу любого другого генерала того времени, и рабское копирование 
военными деятелями во всем мире всего прусского было лишь еще одним 
свидетельством репутации прусской армии и прусского солдата.
Солдат этот мог быть невозмутимым и лишенным воображения; ему, возможно, не 
хватало личной инициативы, и без твердой направляющей руки он терялся. Но у 
него была привычка повиноваться и врожденная стойкость, побуждающая его 
выполнять свой долг любой ценой. В большой степени на создание этой привычки 
повлияла и жестокая система прусской муштровки. Да, она была крайне жестокой, а 
унтер-офицеры — безжалостны и знали свое дело; но нечто большее, чем страх 
перед наказанием, побуждало колонны солдат идти в атаку в битве при Лейтене, с 
пением старого германского гимна под бой барабанов и завывание флейт, или снова 
и снова бросало прусских гренадеров на залитые кровью склоны холмов под Торгау.



Наполеоновские войны

Армии республики
Мифу о непобедимости, который породили блестящие ратные свершения прусской 
армии, суждено было развеяться в один из полдней; но еще до того, как эта армия 
потерпела поражение под Йеной, превратности войны вывели под свет софитов армию 
другой страны. Французский солдат в последние несколько лет доказал свою 
боеспособность, в которой нашли отражение воинские достоинства его 
военачальников: под командованием виконта де Тюренна он был великолепен; под 
командой князя де Субиза — потерпел поражение под Росбахом. Но в годы, 
непосредственно следовавшие за революционными событиями 1789 года во Франции, в 
ее армию словно вдохнули новый дух, который дал возможность только что 
пришедшим в армию новобранцам побеждать регулярные армии доброй половины 
европейских государств. И не имело значение то, что во многих случаях те, кто 
вел их в бой, в совсем недалеком прошлом были капралами и сержантами 
королевской армии. Они были людьми идеи, горевшими желанием не только 
освободить свою новую Францию от угрозы вторжения, но и донести лозунг «Свобода,
 равенство, братство» до всего европейского мира.
Слова эти не родились в одночасье, появившись из-под пера философа. На самом же