веревкой и, наконец, обтянутый кожей. Не считая веса лафета, орудие весило 
менее сотни фунтов, но было слишком непрочным для настоящего боя. Отвергнув 
этот вариант, Густав спроектировал пушку с литым стволом, более короткую и 
более легкую, чем стандартная модель. Это орудие, стрелявшее 4-фунтовыми ядрами,
 имело в длину менее четырех футов и весило примерно четыреста фунтов. Оно 
могло доставляться на поле боя одной лошадью или усилиями нескольких человек. 
Два таких орудия имелось на вооружении каждого полка. Единый боеприпас, в 
котором пороховой заряд и ядро были соединены воедино, обеспечивал сравнительно 
высокий темп стрельбы. Имеются свидетельства, что орудие могло делать до восьми 
выстрелов в минуту, тогда как самые подготовленные мушкетеры могли производить 
только шесть выстрелов. Более тяжелые орудия использовались как и раньше, но 
теперь даже и они стали настолько легкими, что могли маневрировать на поле боя.
Как глава мощной страны, претендующей на то, чтобы стать во главе военной и 
торговой империи, Густав был отличным организатором. Он стал одним из тех 
редких монархов, которые соединяют в себе множество талантов, — свободно 
говорил на девяти языках, проектировал здания, писал гимны и был, по мнению 
такого военного авторитета, как Наполеон, вторым после Александра Македонского 
генералом. Война всегда стояла первой в ряду его приоритетов (ему пришлось 
сражаться за свою корону против датчан почти сразу же после своей коронации), и 
он вкладывал в войну всю свою душу и энергию. В результате возникла армия, 
небольшая, но в высшей степени эффективная, оснащенная и содержавшаяся на 
уровне, о котором другие страны в тогдашнем мире не могли и мечтать. Была 
создана система складов военного имущества, запасено обмундирование для армии и 
построены казармы. Армейские обозы были сокращены до самого минимума для 
повышения маневренности (предусматривалось по десяти телег для имущества 
эскадрона и восемь — для отряда). Армию сопровождал-саперный корпус, но и все 
солдаты были обучены проведению фортификационных работ и наведению мостов через 
реки.

В противоположность армиям Католической лиги
[19]
шведская армия была спаяна строгой дисциплиной. Грабеж и насилие карались 
смертью. Однако экономика такой бедной страны, как Швеция, была не способна 
долго нести бремя военных расходов, и Густав обеспечивал содержание армии по 
большей части за счет системы субсидий своих союзников и наложения контрибуций 
на завоеванные регионы. Не приходится сомневаться, что такая система тяжким 
грузом ложилась на области, бывшие ареной военных действий различных армий, но 
это все же намного лучше, чем грабеж, так сказать, «приватный», которым войска 
Католической лиги привыкли добывать себе пропитание.

Имперские войска, с другой стороны, деградировали до состояния профессиональных 
банд воров и убийц. Империя даже не пыталась снабжать своих солдат чем бы то ни 
было — плата обычно задерживалась на месяцы, если выплачивалась вообще, и ее 
отряды существовали целиком за счет грабежа тех районов, через которые они шли 
или в которых располагались на постой. Ситуацию позволяет лучше понять, 
например, предложение графа Альбрехта фон Вальденштейна, более известного как 
Валленштейн, сформировать армию в 40 000 человек без всякого финансирования со 
стороны императора. Политика Валленштейна лучше всего описывалась его же 
девизом «Пусть война кормится самой войной», который на деле означал, что все 
тяготы лягут на несчастное население Германии. Другие армии были ничем не лучше,
 и вошло в обычай планировать военные кампании в соответствии с тем, какие 
районы оставались еще не разграбленными и могли предоставить довольствие для 
определенного числа солдат в течение некоторого времени. Поскольку армии обычно 
старались действовать на «вражеской» территории, методы, которыми они добывали 
для себя плату и пропитание, лучше предоставить нарисовать воображению. Все это 
делалось еще и с целью не оставлять ничего пригодного для использования силами 
противоположной стороны, поэтому, когда одна из этих наполовину частных армий 
двигалась по той или иной территории, она систематически уничтожала фермы, 
деревни, мельницы, мосты и вообще все, что могло гореть или рушиться. Объятые 
отчаянием толпы несчастных, оставшихся в живых, во многих случаях впадали в 
каннибализм, и во многих городах на местных кладбищах приходилось выставлять 
охрану. Орды голодных стариков, женщин и детей влачились за армиями в надежде 
поживиться остатками съестного на местах биваков — а на сожженных руинах 
опустевших городов и сел завывали волки и рылись дикие свиньи. Одна только 
Богемия потеряла в ходе этой войны, эпидемии чумы и голода три четверти своего 
населения, а самые осторожные оценки жертв по всей Германии дают на круг около 
7 500 000 человек, или треть всего населения.



Закрытый шлем


Подобная свобода поведения солдатни всегда имела своим следствием падение ее 
морального уровня, и, хотя дисциплина в строю была поистине свирепой, это никак 
не могло восполнить ее недостаток в обстановке лагеря. Поэтому офицерам все 
время приходилось быть начеку, чтобы вовремя остановить переходящее все рамки 
мародерство и призвать своих прямых подчиненных к выполнению ими своих 
обязанностей.
Пополнение в армию добывалось всевозможными методами, честными и бесчестными,