более серьезную ошибку совершил турецкий полководец, когда он атаковал на 
слишком узком фронте, вследствие чего флангам крестоносцев не грозил 
традиционный для тактики турок охват.
Христианские воины — пехотинцы, копьеносцы, лучники и арбалетчики — стали к 
тому моменту закаленными ветеранами, победителями во многих сражениях, а 
влившиеся в их ряды лишившиеся лошадей рыцари только усилили их мощь. По всей 
видимости, сочетание метательного оружия и ударной мощи во многом 
способствовало поражению турок. Во всяком случае, сражение развертывалось 
вопреки всем правилам — и, возможно, мусульмане были правы, возлагая вину за 
поражение на Кербогу. Арабские отряды, не будучи особо расположены к туркам, 
первыми обратились в бегство. По всем канонам крестоносцы должны были бы быть 
сотнями и сотнями повергнуты на землю стрелами, а отдельные группы оставшихся в 
живых обратиться в бегство. Каким-то образом ничего подобного не произошло. 
Турки, изумленные фанатичным натиском людей, которые не хотели умирать — и все 
же были готовы умереть, — дрогнули, и сражение завершилось торжествующей 
погоней христиан за турками вплоть до их лагеря и дальше. Это была 
сокрушительная победа, столь же удивительная для христианских военачальников, 
сколь и для турок, открывшая путь на Иерусалим. Она же, хотя крестоносцы и не 
подозревали об этом, подорвала турецкое владычество в Сирии. После нее главными 
воинами-иноверцами станут арабы, возглавляемые Египетским халифатом. Силы 
халифата захватили Иерусалим вскоре после Битвы Копья, и, когда крестоносцы 
подошли к городу, он удерживался силами всего около 1000 человек.
Попытка подняться на стены города была отбита, и христиане осадили город, 
посылая рабочие партии в ближайший лес за тридцать миль. Наконец осадные орудия 
были готовы — две башни по три уровня каждая, с площадками на самом верху для 
лучников, которые должны обстреливать стены, тогда как уровнем ниже штурмовые 
партии, перебросив мостки, должны ворваться на городские стены. Были также 
сооружены «свиньи» — передвижные навесы для защиты таранов и рабочих — и 
многочисленные камнеметные машины. Изготовлено было множество укрытий-щитов для 
защиты лучников, которым предстояло обстреливать стены, и много складных 
лестниц.
Согласно хроникам, крестоносцы смогли овладеть одной из башен, откуда затем и 
заняли стены города. Как только они получили опорный пункт, все уже было 
предрешено. Гарнизон города, слишком малочисленный по сравнению с силами 
осаждавших, не мог организовать сопротивление. После его подавления крестоносцы 
устроили подлинную бойню мирных жителей. Пожалуй, это был вполне закономерный 
конец Крестового похода, который с самого начала представлял собой на редкость 
странное сочетание молитв и проклятий, отваги и трусости, самопожертвования и 
грабежа, христианской веры и кровавой резни.
Достаточно трудно сравнивать относительные достоинства крестоносцев и мусульман.
 Религиозный энтузиазм присутствовал как на одной, так и на другой стороне, так 
что можно сказать, что этот фактор уравновешивался и его можно не принимать в 
рассмотрение. Руководство, или, лучше сказать, полководческое искусство, играло 
важную роль, гораздо большую, чем в настоящее время, поскольку в то времена 
судьбы солдата и командующего были гораздо более тесно связаны между собой. Там,
 где сражение представляет собой состязание между двумя отдельными группами 
мужчин, от исхода которого зависит жизнь не одних только его участников, но 
очень часто и их семей, тогда оно и в самом деле становится очень личным делом. 
И в девяноста девяти случаях из ста оно требует высокого искусства со стороны 
военачальника — его способности верно оценить поле сражения и силы противника — 
и не в последнюю очередь его личной храбрости для превращения поражения в 
победу.
Во времена, о которых мы повествуем, затяжные битвы были редкостью. Большинство 
же решалось в ту ли иную сторону за несколько часов. И тогда как победа обычно 
вознаграждалась славой, трофеями и некоторым периодом спокойствия, поражение 
означало не отход на более тихий участок фронта для переформирования, не 
пребывание на какой-то срок в тыловом госпитале, но смерть на поле брани или во 
время неизбежного преследования (обычно куда более кровопролитного, чем само 
сражение) либо по крайней мере рабство. Так что становится вполне понятно, 
сколь жизненно важно было для солдат пребывать под началом победоносного 
командира, сколь ревниво они охраняли его жизнь и каким смятением 
сопровождалась его гибель.
В те времена личная доблесть и репутация человека, обладающего исключительной 
храбростью, играла громадную роль. Юный норманн Танкред был именно таким 
человеком — он, возможно, не обладал особыми стратегическими талантами, но его 
голос и меч воодушевляли воинов на любом участке поля брани, так что во главе 
немногих сотен своих приверженцев он был равен по силе целой армии. Боэмунд 
также был военачальником, который соединял в себе силу воина и яростную отвагу 
с опытом бывалого командира, — одного вида его темно-красного стяга бывало 
порой более чем достаточно, чтобы воодушевить рать воинов Христа.



Восточный составной лук — изображен без тетивы, с наложенной тетивой и в 
натянутом coстоянии


Несколько позже могучий Саладин выступил подобным великим военачальником уже на 
стороне мусульманского полумесяца, а его ошеломительная победа в битве при 
Хиттине, самом значительном сражении с крестоносцами, навсегда положила конец