был воплощением легендарного «духа Нельсона», тень векового превосходства 
англичан на океанских просторах тяжким гнетом давила как на германских морских 
военачальников, так и на самих моряков. Незначительная победа англичан в 
Гельголандской бухте, спустя всего лишь три недели после объявления войны, в 
ходе которой германцы потеряли три легких крейсера и эсминец, а ущерб англичан 
был весьма незначительным, лишь сгустила эту тень. И все же германские моряки 
сражались доблестно, ведя огонь из своих орудий, пока корабли еще держались на 
воде, а затем шли ко дну с громовым «Ура!» в честь кайзера и фатерланда.
Германские командиры, в большинстве случаев, демонстрировали инициативу и 
умение, а германский артиллерийский обстрел был выше всяких похвал. Остается, 
однако, открытым вопрос: были ли германские моряки, каждый в отдельности, столь 
же стойки под огнем, как и их противники в британском военно-морском флоте? Так,
 например, в ходе Ютландского боя огонь крейсера, на котором развевался флаг 
адмирала Франца фон Хиппера, был исключительно точным в самом начале сражения, 
но, когда англичане, потеряв два из шести своих крейсеров, все же пристрелялись 
и начали наносить удары по немецким судам, эффективность немецкой артиллерии 
заметно упала.
Неспособность разбить британский надводный флот в морских сражениях привела к 
бурному строительству подводного флота и развертыванию крупномасштабной 
подводной войны. Командиры и экипажи подводных лодок демонстрировали отвагу и 
умение, несмотря на закрепившуюся за ними — в большинстве случаев незаслуженно 
— репутацию морских дьяволов из-за торпедирования невооруженных торговых судов. 
(Оценка этой формы военных действий в значительной степени зависела от того, 
«чьего быка забодали».) Во Второй мировой войне уничтожение вражеских грузовых 
судов считалось вполне оправданной мерой, и многие британские и американские 
подводные лодки заслужили известность благодаря большому количеству 
потопленного ими коммерческого тоннажа. Из-за неправомерных действий немногих 
своих подлодок германский подводный флот получил резкое осуждение в прессе и в 
мировом общественном мнении, а сила духа многих моряков-подводников, сжившихся 
с постоянной уфозой страшной смерти, не получила должной оценки, особенно после 
потопления «Лузитании» — сомнительной ценности в качестве цели для торпед, но 
бесценной пищи для союзнической пропаганды.
Отрицательное воздействие на молодой германский флот оказали и политические 
события, назревавшие в стране ив 1918 году вылившиеся в революцию. Смутьяны 
всех мастей, пацифисты, пораженцы, социалисты и красные, имевшиеся в командах, 
подорвали флотскую дисциплину до такой степени, что когда адмирал Хиппер в 
октябре 1918 года отдал флоту приказ атаковать английский Гранд Флит под 
девизом «Смерть или слава!», то команды нескольких кораблей отказались его 
выполнить. Приказ о выходе в море был отозван, и операция отменена. Еще раньше, 
в мае 1917 года, на нескольких кораблях произошли беспорядки, которые вскоре 
переросли в открытый мятеж в Киле — большой военно-морской базе германского 
флота. Одновременно с этими событиями потерпело поражение, причем с огромными 
жертвами, армейское наступление, начатое на фронте весной, а разгром 
германского фронта союзническими силами осенью того же года породил настроения 
пораженчества и отчаяния в стране. В воздухе носилось требование мира, и 
отправка усталых солдат с фронта на подавление мятежных матросов в Киле 
закончилась братанием с ними. Во многих городах и портах взметнулись красные 
флаги, что воспринималось как предвестие революции.
И вот в ноябре 1918 года потрепанные колонны в серых шинелях потянулись домой с 
завоеванных было территорий. Они возвращались в страну, разрываемую 
гражданскими конфликтами, тонущую в хаосе безвластия. Но в военной среде еще 
сохранилось твердое ядро милитаризма; с помощью тысяч вернувшихся с фронта 
ветеранов, принадлежавших к среднему или высшему слоям общества, организованных 
в «добровольческие корпуса», был восстановлен порядок, пусть даже зачастую 
насильственными и кровопролитными методами.
Из этой военной контрреволюции выросла затем попытка создания гражданского 
правительства и выработки его политики. Из нее же вырос, в свое время, и 
тщательно выпестованный военными миф о том, что германская армия никогда не 
была побеждена, но ей нанесли удар в спину пораженцы и социалисты. А от 
победоносных «добровольческих корпусов» с их жесткой квазивоенной организацией 
и пренебрежением к гражданским властям оставался всего один шаг до штурмовиков 
в коричневых рубашках.

На этом фундаменте легендарной «не потерпевшей поражения» германской армии 
пережившие катастрофу руководители германской военной машины начали создавать 
новую армию. Верховный главнокомандующий, пребывая в изгнании, колол дрова в 
Доорне
[4]
, но Генеральный штаб и остатки офицерского корпуса выжили и теперь старались 
приспособиться к обстоятельствам, страстно желая построить еще большую армию, 
созданную на руинах прежней.

Условия Версальского мирного договора ограничивали численность германской армии 
до 100 000 человек (с продолжительностью службы в 12 лет), в том числе 4000 
офицеров (служивших 25 лет). У такого рейхсвера не должно было быть на 
вооружении танков, самолетов, артиллерии, но лишь весьма незначительное 
количество легкого стрелкового оружия. Генеральный штаб должен был быть 
упразднен, как и все военные училища, кроме лишь одного училища при каждой из 
четырех армий. Военно-морской флот также должен был быть коренным образом 
сокращен: в его составе оставалось лишь шесть небольших линкоров еще