на своем собственном пути — каждый народ должен обрести свою Великую хартию 
вольностей и свой Билль о правах
[20]
, свой Геттисберг
[21]
и свой Марстон-Мур
[22]
. Все, что может быть сделано для помощи таким народам, — это заверить их, что 
выбор будет целиком и полностью зависеть от них самих, и оградить их от всякого 
внешнего давления, как политического, так и интеллектуального, до тех пор, пока 
они не поднимутся до осознания своего выбора. Мятежи полковников, военные хунты 
и всадники на белых конях, которые досаждают нашим соседям, представляют собой 
симптомы болезни, порожденной неразвитостью народа и безразличием граждан. И 
вместо того чтобы в ужасе и отчаянии вздымать руки к небу, нам следует лучше 
понять, «куда, во имя Господа, мы идем!».

Феноменальные победы английского солдата, несмотря на его несколько апатичный 
подход к войне как таковой, объясняется частично его темпераментом, а частично 
благоприятными условиями, которые обеспечивал офицерский корпус своими 
непревзойденными лидерскими качествами.
Сочетание младших сыновей укорененного на земле мелкопоместного дворянства, 
взращенного на понятиях чести и преданного служению короне, с одной стороны, и 
солдатской массы из служивого люда — надежных, храбрых, думающих (насколько это 
может быть применительно к солдату) и стойких, с другой, оказалось весьма 
удачным. Соединение такого контингента с воинской службой, богатой традициями, 
создало армию, которой не было равных.
Главное внимание при строительстве вооруженных сил уделялось военно-морскому 
флоту. «Британия не нуждается в бастионах, башни ее — глубина морей», — сказал 
один из ее поэтов, и в течение столетий островная империя делала упор на 
развитие и усиление флота в ущерб наземной армии. Долгое время это было 
совершенно справедливо, ибо основой существования колониальной империи был 
контроль над морями. Стране гораздо лучше служило небольшое сообщество 
моряков-профессионалов, чем формируемые на основе призыва армии континентальных 
государств. Пока Британия ограничивала свое участие во всемирной политике 
давлением посредством своего военно-морского флота, нужды в армии массового 
типа не было. Внезапные вторжения могли бы случаться (хотя мало кто рискнул бы 
на преодоление всех трудностей переправы и снабжения армии даже через двадцать 
миль водного пространства), но, коль скоро английский флот держал под своим 
контролем Ла-Манш, реальной опасности не существовало.
Военно-морской флот получал львиную долю военного бюджета, армия же для столь 
протяженной империи с ее громадным населением имела весьма скромные размеры.

Отборная армия Кромвеля численностью 80 000 человек была распущена в период 
Реставрации — единственным напоминанием об армии «новой модели» был 
кромвелевский полк пехотинцев — Колдстримский гвардейский полк. Королевская 
конная гвардия была создана Карлом II, так же как и пехотный полк, ставший 
Гренадерским гвардейским полком. Эти полки, а также всем знакомые 
лейб-гвардейцы
[23]
, общей численностью около 3000 человек, в течение ряда лет были единственными 
постоянно функционирующими воинскими частями. Постепенно к ним добавлялись 
новые части, среди них и Королевский шотландский полк
[24]
, история которого восходит к Шотландской бригаде, которая сражалась с Густавом 
Адольфом и которая, благодаря своей древности, с гордостью носит прозвище 
«телохранителей Понтия Пилата».


На заре своей истории армия быстро наращивала свою численность в дни войны, а с 
наступлением мира столь же быстро ее сокращала. Таким образом, с численности 
личного состава в 65 000 человек во времена правления короля Вильгельма
[25]
она сократилась до 19 000 и столь же быстро увеличилась в годы Войны за 
испанское наследство (1701—1714). Однако из 200 000 солдат, служивших в ней в 
это время, лишь около 70 000 были британцами, остальные же — наемниками, 
завербованными для сражений на континенте. Поскольку Британские острова были 
сравнительно небольшими, а армия слабой, то государственная казна даже тех дней 
обычно была достаточно полна для того, чтобы оплатить расходы на крепких солдат,
 которых германские князья набирали в своих владениях и сдавали внаем, пополняя 
вырученными средствами свои небогатые бюджеты. Таких наемников на британской 
службе можно было встретить вплоть до Наполеоновских войн, и их подразделения 
часто отличались стойкостью в сражениях. Следует также помнить, что короли 
Георги были главами Ганноверского дома и солдат, набранных на их территориях, 
также можно было встретить в составе британской армии.