казалось, должны были быть подготовлены до состояния максимальной 
обороноспособности за долгие месяцы «странной войны». Но командование было 
слабым, дисциплина поддерживалась на минимальном уровне, боевая подготовка 
почти не велась, и, как следствие всего этого, боевой дух пребывал на весьма 
низком уровне. Фронт, который удерживали 71-я и 55-я дивизии, представлял собой 
довольно удобную для обороны местность, обращенную к реке, которую было 
невозможно форсировать. Войска находились на оборудованных позициях, с 
траншеями, защищенными проволочными заграждениями, причем через каждые 200 
метров по фронту располагались бетонные доты с противотанковыми орудиями и 
пулеметами. И все же, когда началась атака немцев, предварительная бомбежка 
этого участка фронта пикирующими бомбардировщиками заставила французов укрыться 
в траншеях. Вместо того чтобы активно защищаться, используя средства 
противовоздушной обороны, личный состав этих дивизий просто укрылся в своих 
подбрустверных убежищах, совершенно деморализованный завыванием пикирующих 
бомбардировщиков и разрывами бомб, которые на самом деле нанесли довольно 
незначительный ущерб. Прислуга дивизионной артиллерии во всеобщем 
замешательстве просто покинула свои орудия, и германские танки и штурмовые 
орудия невозбранно обстреливали и подавляли французские доты. Пока 
деморализованный личный состав, согнувшись в три погибели, отсиживался в 
укрытиях, немцы спустили на воду надувные десантные лодки, и, когда еще падали 
груды земли, поднятой в воздух последними взрывами бомб, они уже высаживались 
на южном берегу реки. Линия фронта на Маасе была прорвана. «Их войска, — сказал 
генерал Пауль фон Клейст, — как уже часто случалось, прекращали сопротивление 
вскоре после того, как подвергались бомбардировке с воздуха или артиллерийскому 
обстрелу».



Пехотинец укрепрайона, 1939 год


Солдаты 55-й и 71-й дивизий были выбиты с подготовленных позиций силами одной 
только германской пехоты. Панику, возникшую после появления на южном берегу 
немецких танков, вполне можно себе представить. Психологический шок, который 
вызывают механизированные войска, действующие против тылов армии, занимающей 
линейную оборону, всегда значителен, даже в самых стойких частях. В случае же 
менее стойких войск, уже деморализованных артобстрелом, он может быть просто 
катастрофическим. И, несмотря на яростное, но нескоординированное сопротивление 
на соседних участках фронта, через три дня 9-я армия прекратила свое 
существование, а на фронте образовался роковой прорыв, в который и устремились 
германские танки и пехота все набирающим силы потоком.
Но даже тогда, при твердом управлении войсками сверху и талантливом 
командовании на местах, германский прорыв можно было остановить. Германские 
танки были уязвимы для современной французской противотанковой артиллерии, а 
германская пехота, следовавшая за танками, и линии коммуникации не были 
защищены от фланговых ударов. Но никаких указаний сверху не поступало. Генерал 
Морис Гамелен, осуществлявший верховное командование, оторванный от войск и не 
имевший связи с ними (в его штаб-картире не было радиосвязи!), укрылся в своем 
бункере в Венсенне, предоставив командовать сражением генералу Ачьфонсу Жоржу, 
недавно назначенному командующим Северо-Восточным фронтом. Делегировав ему свои 
полномочия, Гамелен почти не покидал свою «подводную лодку без перископа» до 
тех пор, пока явный упадок физических и моральных сил генерала Жоржа не 
заставил его вмешаться. Однако вечером того же дня, 19 мая, генерал Гамелен был 
отстранен от командования и на его место назначен Вейган. Такая смена коней на 
переправе привела к потере еще двух суток. В каждом приказе, который получали 
фронтовые части, подчеркивалась необходимость «удерживать фронт» — что означало 
«остановить» рвущиеся вперед танковые колонны. Невозможно сказать сейчас, 
понимал ли кто-нибудь из командования всю невозможность выполнить подобные 
указания («безнадежно запоздавшие приказы генералам, утратившим всякую связь со 
своими частями» — так назвал их полковник Адольф Готар в своей книге «Битва за 
Францию»).

При той неразберихе, что господствовала в штабах различных уровней, нет ничего 
удивительного, что фронтовые военачальники потеряли связь со своими частями или 
что их части (всегда прекрасно чувствующие неуверенность своих командиров) 
утратили всякую веру в них. Паралич управления войсками наверху и полная 
деморализация внизу привели к тому, что самые слабые армейские части стали 
быстро распадаться. Те же части, которые еще были способны сражаться с врагом, 
оставались «висящими в воздухе», без всякой фланговой поддержки. Большинство 
лучших частей 1 -го армейского корпуса находились во Фландрии и оказались, 
вместе с британскими экспедиционными войсками, отрезанными от остальной армии, 
когда 20 мая германские части вышли к Каналу (самая узкая часть пролива Ла-Манш.
 —
Пер.).

Когда были вчерне разработаны планы для двустороннего охвата войск противника, 
время уже было упущено. Те части, которые, как задумывалось, должны были 
осуществить его, были дезорганизованы или разбросаны, и возможность «второй 
Марны» безнадежно утрачена. Да и в любом случае шансы на успех такой операции 
представляются весьма слабыми, если принять в расчет тактическое превосходство