сосредотачивались на флангах. Уже на ранних этапах вооружение воинов 
дополнилось защитными средствами, и основная масса копьеносцев была оснащена 
шлемом и щитом. Позднее появилось защитное снаряжение различных типов из бронзы,
 кожи, простеганного хлопка и, со временем, железа.

Весьма сомнительно, что эти отряды тяжеловооруженных и защищенных воинов 
передвигались и сражались в каком-нибудь подобии строгого строя. Гораздо больше 
похоже на то, что они действовали в бою просто группами, предводительствуемые 
второстепенными вождями из своих же соплеменников. Также можно предположить, 
что линии фронта как таковой просто не было, сражающиеся перемешивались между 
собой, более храбрые или напористые вырывались вперед, требуя для себя больше 
места на поле боя. Управлять такой толпой было совершенно невозможно, и любая 
попытка выдвинуть какую-либо группу вперед на прорыв фронта, попридержав другую,
 оканчивалась безрезультатно. Любой подобный маневр сводился к общему 
продвижению вперед условной линии фронта, тогда как любая попытка отвода назад 
какой-либо части строя более чем вероятно заканчивалась общим отступлением или 
даже беспорядочным бегством. Такая невозможность управления неорганизованными и 
недисциплинированными рекрутами влекла за собой порой роковые последствия не 
только в античном мире. Классический пример ситуации, в которой отсутствие 
дисциплины стало причиной поражения в одном из исторически решающих сражений, 
мы видим в поведении воинов Гарольда в битве при Гастингсе, когда, оставив свои 
хорошо защищенные позиции, они ринулись вниз по склону холма, преследуя якобы 
отступающих норманнов, что обернулось катастрофой для англосаксов
[4]
.

Наряду с почти непреодолимыми трудностями по управлению большими массами 
неподготовленных воинов свою долю проблем вносило и то, что роль предводителей 
с обеих сторон сводилась к воодушевлению личным примером, но никак не к 
тактическому командованию сражением. Эти бесстрашные паладины выезжали вперед 
на своих колесницах, защищенные от стрел лучников и камней пращников своими 
щитоносцами и окруженные своими воинами, следовавшими за ними пешком. 
Сблизившись с вражеским войском, оба военачальника сходили наземь и шли 
навстречу друг другу с копьем и мечом. Тем временем колесничие разворачивали 
свои повозки, готовые, если будет нужно, немедленно пуститься назад. Раненый 
или отступающий предводитель одной из сторон, прыгнув в открытую сзади 
колесницу, мог в мгновение ока оказаться в безопасности. Копейщики противника 
могли схватиться с пехотинцами побежденного, но во многих случаях именно исход 
первого поединка определял и победу или поражение текущего дня, по крайней мере 
на данном участке поля боя. Вслед за поражением предводителя его воины часто 
тоже отступали, непременно пытаясь прежде всего вынести тело вождя. Такая 
тактика была типичной.
Но часто даже герои-предводители колебались, прежде чем вызвать на поединок 
предводителя явно превосходящего их врага. Поэтому перед боем для 
раззадоривания себя воины осыпали врага оскорблениями. Противники, сойдясь 
лицом к лицу, испытывали естественное нежелание подставляться под копья, мечи и 
боевые топоры неприятеля. Поэтому бросок в атаку, сопровождаемый громкими 
криками, призванными подбодрить своих и обескуражить противника, часто 
ослабевал еще до того, как пускались в дело копья. Точно так же, много столетий 
спустя, в большинстве штыковых атак в ходе Гражданской войны в Америке 
наступательный порыв иссякал еще до того, как скрещивались штыки. Поэтому 
требовалось определенное мужество особо храбрых воинов или групп воинов, чтобы 
инициировать битву.
Эта совершенно нормальная человеческая реакция на возможные последствия 
противопоставления своей бренной плоти острию копий и лезвию вражеского кинжала 
была прекрасно известна людям Античности, как известна она и любому 
современному армейскому психологу. В ходе уже начавшегося боя возбуждение, 
ярость, понимание того, что если стоящий против тебя противник не будет убит, 
то он может убить тебя, вместе с поддержкой надежных товарищей справа и слева 
помогают человеку обрести отвагу и преодолеть страх.

Способность воодушевить воинов перед боем всегда была одной из отличительных 
черт хорошего командира. Посылая в сражение таких дисциплинированных бойцов, 
какими были ветераны Цезаря, хороший полководец никогда не упускал возможности, 
если позволяли обстоятельства, обратиться с краткой речью к каждому легиону, 
чтобы поднять их боевой дух перед броском в бой. Следует заметить, что, хотя 
яростные крики всегда сопутствовали началу настоящего сражения, греки 
гомеровской Илиады шли в бой молча, чтобы иметь возможность слышать отдаваемые 
в последние минуты команды своих вождей. Остается думать, что слова великого 
поэта эллинов были в этом случае чем-то вроде наставления, как себя
должен
вести хороший солдат, но не отображали реальности. Право, трудно себе 
представить гомеровских героев, идущих в бой в дисциплинированном молчании!




ЕГИПТЯНЕ

Ко времени Троянской войны (начало 2-го тысячелетия до н. э.) народы