очереди; подобную систему могли сделать работоспособной, пожалуй, только 
римляне. Объединенные же силы консулов в полном составе достигали 16 800 
римских легионеров, 16 800 человек союзнической пехоты, а также 1200 легионеров 
и 2400 всадников союзнической конницы.
Организация легиона по манипулам требовала хорошей подготовки, навыка в 
обращении с оружием и отличной дисциплины. Все эти качества были в полной мере 
присущи тому классу легионеров, который Рим мог поставлять в те времена, 
поскольку нет никаких сомнений в том, что солдат-гражданин раннего периода 
республики намного превосходил по своим качествам любого из тех, кто пришел 
позднее ему на смену. Воины, противостоявшие Пирру и Ганнибалу, были людьми 
состоятельными, солидными бюргерами, для которых зачисление в ряды армии было 
ревниво охраняемой привилегией. Подобные люди, которые сражались за Рим из 
чувства патриотизма, обладавшие отменной дисциплиной, не нуждались в угрозах 
жестоким наказанием, чтобы исполнять свой долг. Для них в службе государству 
было нечто сакральное. И пока римская дисциплина была некой ужасной вещью, к 
которой никакой грек, за исключением разве что спартанца лучших времен, не мог 
чувствовать влечения, движущей силой для римского солдата тех гордых дней было 
искреннее желание сделать все возможное для своей страны, а не страх перед 
плетью.
Великолепной дисциплиной своих воинов римская армия была обязана частью 
римскому образу жизни и привычке своих граждан к повиновению закону. Похоже, 
они обладали неким врожденным почтением перед властью, соединенным с 
воинственными традициями и духом милитаризма, который побуждал их соблюдать 
жесткую дисциплину. Следует отметить также и вклад центурионов и унтер-офицеров 
в поддержание дисциплины. Тогда, как и сейчас, становым хребтом армии были 
унтер-офицеры, и они, будучи частями римской военной машины, действовали с 
особой эффективностью.

Любое сравнение между древнегреческой и древнеримской военными системами того 
периода крайне сложно сделать, поскольку случаи, когда между ними происходили 
столкновения, чрезвычайно скупо описаны в анналах. Одним из таких столкновений 
было вторжение на италийскую землю Пирра, правителя Эпира 
[29]
, о котором великий Ганнибал говорил, что считает его самым выдающимся 
полководцем своего времени, уступающим только Александру Македонскому. Он 
пришел в ответ на призыв о помощи из греческой колонии Тарент в Италии, которая 
оказалась вовлеченной в раздоры с набирающим мощь Римом. Пирр, бывший большим 
почитателем Александра Македонского, организовал свою армию по лучшим 
македонским образцам и соединился с не очень жаждущими этого тарентцами 
(которые, похоже, рассчитывали, что он будет сражаться вместо них самих). 
Заручившись обещаниями помощи от других союзников, он вступил в бой с римской 
армией под командованием консула Валерия Лавиниуса на берегах реки Сирис (280 
до н. э.).

Сражение началось с действий конницы, в результате которых греческая кавалерия 
была вытеснена с поля боя. Легион и фаланги, по некоторым описаниям, сходились 
в атаке семь раз, без какого-либо определенного результата. Наконец сражение 
как будто стало склоняться в пользу римлян, и консул бросил свою победоносную 
конницу против фланга греков. Но в армии, с которой Пирр пришел в Италию, было 
двадцать боевых слонов. Они-то и были направлены против конницы; их появление 
на поле боя вселило ужас в римлян, доселе никогда не видевших подобных монстров.
 Атака римской конницы сразу же захлебнулась, а обезумевшие лошади и 
наступающие слоны смешали стройные фаланги римлян, остальное довершил удар 
греческой конницы. Потери с обеих сторон были весьма значительны (отсюда и 
пошло выражение «пиррова победа»), но римляне с куда большей легкостью 
восполнили их, чем захватчики, которые лишились многих отборных подразделений.
Хотя Пирр и продвинулся почти до самого Рима, сенат отказался принять его 
условия. В 279 году до н. э. он снова нанес поражение римской армии (и опять с 
ужасными потерями в своих рядах), но по-прежнему не мог прийти к соглашению 
(которого он отчаянно желал) с упрямыми римлянами. Тогда он двинулся на Сицилию,
 которую почти совершенно очистил от карфагенян. Его деспотические методы 
заставили его союзников отвернуться от него, и, сбитый с толку, он снова 
переправился в Италию. Под Беневентом произошло решающее сражение (275 до н. э.
), в котором римляне одержали убедительную победу, захватив* среди прочих 
трофеев четырех боевых слонов. Пирр, лишившийся своих самых испытанных 
ветеранов, питающий отвращение к союзникам, осознал, что не может противостоять 
мощи Рима, и отправился обратно в Грецию. Его слова о том, что, покидая Сицилию,
 он оставляет остров в качестве отличного поля битвы для римлян и карфагенян, 
оказались пророческими. Эти два народа воевали в течение десяти лет — и эта 
война вознесла Рим на пик его могущества и стала вершиной республиканского 
строя.



ПУНИЧЕСКИЕ ВОЙНЫ

Противостояние с Карфагеном было для Рима долгим и мучительным. На одной 
стороне сражался великий город, центр громадной торговой империи, обладавший 
несметными богатствами и мощным флотом. С другой
стороны выступила растущая военная мощь Рима, жаждавшего экономического и