новшеств, привнесенных в искусство войны Александром и его преемниками. Молодой 
полководец также обладал высочайшей степени даром вызывать в своих соратниках 
сильнейшее воодушевление и энтузиазм, которые побуждали их следовать за своим 
вождем через дикие пространства Центральной Азии вплоть до западных отрогов 
могучего Гиндукуша.

Проследив по карте его маршрут и принимая во внимание хотя бы только трудности 
передвижения по пересеченной местности, нам остается лишь удивляться дисциплине,
 бесстрашию и преданности воинов, последовавших за своим юным полководцем от 
берегов Эгейского моря покорять совершенно неведомые тогда страны. Редко когда 
солдаты совершали большее, и если имя Александра Македонского стало бессмертным,
 то в этом немалая заслуга принадлежит несгибаемым македонцам и воинам других 
греческих государств, из которых состояла его армия. Однако его друзья, офицеры 
и генералы, с гораздо большими трудностями могли без страха и сомнения служить 
своему блистательному вождю, чем рядовые воины. Убеждение Александра в 
божественности своего происхождения, его явно выраженное желание, чтобы греки 
наравне с персами воздавали ему божественные почести, стало одной из основных 
причин многих разочарований. Скорая расправа с одним из ветеранов, полководцем 
Пармением, героем многих крупнейших военных операций Македонии, сражавшимся еще 
плечом к плечу с его отцом, оттолкнуло многих преданных Александру воинов. Для 
его офицеров, ветеранов памятных сражений, многим из которых было далеко за 
сорок, нелегко давалось даже само общение с молодым военачальником, который в 
возрасте двадцати пяти лет нанес поражение крупнейшей мировой империи. И это 
общение тяжелее вдвойне, если человек, обладающий верховной воинской властью, 
считает себя богом. Однако, как это бывает с крупнейшими завоевателями, 
зловоние от бесчисленного количества разлагающихся трупов перекрывал сладкий 
запах успеха, и у Александра всегда хватало ревностных последователей.

После смерти молодого правителя в возрасте тридцати трех лет от малярии эти же 
самые ревностные его последователи стали рвать его империю на части. 
Естественно, для этого пришлось прибегнуть к силе оружия, и история последующих 
150 лет, вплоть до прихода римлян, представляет собой вереницу бесконечных битв 
между государствами, возникшими на обломках империи Александра. В военном 
аспекте представляет интерес расширение использования наемников, которым на 
Востоке платили за службу золотом, и вырождение армий некоторых македонских 
монархов Малой Азии в массовые армии старого типа. Вооруженные силы Птолемея II 
(309—246 до н. э.), как отмечают хроники, насчитывали 200 000 человек пехоты, 
40 000 всадников, имели многочисленные колесницы и слонов, а также флот в 
составе 1500 военных судов. Большинство цифр, приводимых в античных хрониках, 
следует воспринимать с осторожностью, но в данном случае нет сомнения в том, 
что данный монарх обладал армией, характеристики которой, а следовательно, и ее 
тактические возможности были скорее азиатскими, чем греческими.
Изменения в строе фаланги, которые Александр, как утверждают хроники, приказал 
ввести незадолго до своей смерти, скорее всего, на самом деле относятся к 
нововведениям несколько более раннего периода. В ходе этих изменений первые три 
ряда фаланги и последний ряд формировались из македонцев, вооруженных копьями, 
тогда как промежуточные двенадцать рядов состояли из персов, вооруженных луками 
и дротиками. Это достаточно странное сочетание было введено, видимо, в попытке 
соединить мощь ударного действия метательных снарядов и натиска пехоты, но, 
скорее всего, осталось чисто теоретическим. Если же оно и в самом деле было 
введено в практику в порядке эксперимента, то такое сочетание различного оружия 
и национальностей должно было представлять значительные трудности, и хроники 
молчат об его успешном применении на поле битвы. Если же, с другой стороны, 
такая формация и в самом деле была создана Александром, то это свидетельствует 
как о его желании ввести в практику войны нечто новое, так и о трудностях 
получения новых рекрутов-македонцев с далекой родины.
Описанная Плутархом жизнь Евмена, солдата, придворного и друга Филиппа и 
Александра, его полководца во время похода в Индию, дает нам представление о 
тех беспокойных временах, которые последовали за смертью Александра. Евмен был 
родом из Херсонеса Фракийского—с полуострова к западу от Геллеспонта. Это 
означало, что для македонцев он был иностранцем и чужаком, а то обстоятельство, 
что он стал другом и доверенным лицом Александра, лишь добавляло к этой 
неприязни еще и ревность. В этой работе не представляется возможным попытаться 
восстановить все интриги этого «преемника» великого полководца, но из описания 
Плутарха мы можем понять, сколь могущественными были банды македонских 
наемников, в особенности тех, кто некогда служил в армиях Александра. Евмен, 
который в своем качестве сатрапа Каппадокии и Пафлагонии должен был содержать 
армию, обнаружил, что македонская пята «высокомерна и кичлива». Чтобы укрепить 
свою власть, он создал и подготовил конницу в составе 6300 всадников, с 
которыми одержал победу над своими коллегами (все конфликтовавшие между собой 
полководцы некогда были братьями по оружию, а многие еще и близкими друзьями). 
Вторгшаяся фаланга его врагов была атакована, «разбита и обращена в бегство», 
затем с нее была взята клятва служить под началом победителя — распространенный 
обычай, если дело шло о подразделениях наемников-ветеранов (и потому весьма 
ценных в качестве воинов).
Далее мы узнаем, что, когда Кратер, известный генерал Александра и популярный у 
македонцев военачальник, оказался на территории Евмена вместе со своим коллегой 
Неоптолемом, Евмен был якобы введен в заблуждение, приняв свои собственные 
войска за вражеские. Сражение было яростным, «копья ломались как щепки, и тогда 
солдаты вступили в рукопашную, обнажив свои мечи». Кратер был смертельно ранен,