военный флот обеспечивал необходимое преобладание на море. Осадные машины, 
насколько можно судить, не использовались столь широко, как персами, и взятие 
городов осуществлялось путем подкопов под стенами, обнесением их валами или 
другими методами, не требовавшими применения осадных машин.
Тактика персов основывалась на широком использовании кавалерии. В центре боевой 
линии располагалась обычно пехота с лучниками впереди. Пехота приближалась к 
противнику на расстояние выстрела из лука, укрывалась за плетенными из ивняка 
большими щитами и открывала огонь. Как правило, пехотинцы не делали попыток 
плотнее сойтись с противником, а продолжали осыпать его стрелами. Решающие 
удары наносила кавалерия с флангов. Легковооруженные лучники и пращники 
обеспечивали прикрытие. Применявшееся персами сочетание обстрела и удара, 
наносимого конницей, могло бы быть более эффективным, если бы, во-первых, их 
луки были более мощными и, во-вторых, персидская конница шла в атаку колоннами, 
нога к ноге, с копьями наперевес. Обычно же град стрел не был способен 
остановить наступление греческих воинов. Удары же кавалерии наносились более 
или менее рассыпанным строем, причем всадники действовали кривыми восточными 
саблями и луками. Подобная атака теряла большую часть своей ударной мощи и 
могла частично быть отбита подразделениями легкой пехоты, размещенными на 
флангах фаланги.

Во времена Александра Македонского, когда в греческой армии наконец появилась 
подготовленная кавалерия, персидская тяжелая конница могла, по крайней мере, 
как следует потрепать кампанийцев и фессалоникян, но их пехота редко когда 
могла устоять против массированной атаки греческих пехотинцев, вооруженных 
копьями. Как оружием, так и защитным снаряжением гоплиты 
[12]
превосходили персов, к тому же следует помнить, что после неудачных военных 
кампаний Ксеркса моральное превосходство всегда было на стороне греков. Вплоть 
до Марафонской битвы за персами тянулась непрерывная цепь победоносных сражений 
и завоеваний. Доблестное сопротивление при Фермопилах (где победили персы, но 
весьма дорогой ценой), за которым последовали победы греков при Саламине и 
Платеях, раз и навсегда развенчало легенду о непобедимости персов, поколебав 
уверенность персидских солдат в себе и в своих военачальниках.

Персы, находясь на вершине своего могущества, развили воинские задатки народов, 
населявших Малую Азию и Средний Восток, доведя их до высочайшей степени. 
Сделать это их подвигла целая цепь событий: скифское вторжение, которое 
ослабило величайшую военную державу региона — Ассирию; успешное использование 
новой комбинации видов оружия (конного лучника и массовой атаки пеших 
копьеносцев); создание военной силой и политическими средствами целой империи, 
состоявшей из небольших государств, столь обильно снабжавших армию воинами, что 
ни одно государство в этой части света не могло противостоять ей. Такой эффект 
«снежного кома» часто имеет место в процветающих империях: чем она крупнее, тем 
слабее сопротивление ей и тем охотнее оппозиция поглощается сильной 
государственной властью, делая еще сильнее ее завоевательный натиск.
Но, подобно большинству восточных империй, персидское государство унаследовало 
и неизбежные слабости — самодержавное царское правление; пышный двор со всеми 
его доносчиками, аферами и интригами придворных; правители, не имеющие никакого 
контакта с народом; крайне малая доля военных из собственных граждан; все 
возрастающее преобладание наемных войск; громадные расстояния, делающие 
необходимым разделение всей державы на многочисленные области, во главе каждой 
из которых стоял полунезависимый (и обычно весьма амбициозный) сатрап, — все 
это привело империю к окончательному краху. Мощный удар острого меча Александра 
Македонского почти мгновенно развалил эту внушавшую всем страх, но хрупкую 
конструкцию, и ни доблесть персидской конницы, ни упрямая отвага «бессмертных» 
уже не могли спасти ее.




ДРЕВНИЕ ГРЕКИ


Да славятся древние греки! В мир покорных жителей теплых долин, пребывавших под 
тяжкой дланью фараонов или царей, бывших в то же время и верховными жрецами, 
греки пришли с овеваемых холодными ветрами гор и из скупых на урожаи долин 
севера — оттуда, где жизнь была постоянной борьбой, а ветры свободы веяли с 
каждой горной вершины и с каждого далеко выдающегося в море полуострова. Их 
менталитет, их образ жизни представлял собой нечто ранее неизвестное в античном 
мире. Здесь не было и следа малодушной покорности власти богоподобного царя, 
без чего нельзя и представить себе ни одну из предшествующих цивилизаций, 
создавших форму, по которой отливалась жизнь обитателей Азии. Теперь появился 
мир разума.
Это был отнюдь не совершенный мир — и древние греки были первыми, кто признавал 
это. По нашим меркам, это все еще была «античность» со всем, что это понятие в 
себя включает. Рабство процветало и было везде основой экономики. В одних 
только Афинах V века до н. э. жило около 100 000 рабов. Многие из этих 
несчастных некогда были свободными гражданами независимых городов-государств, и 
их доля едва ли была более легкой, чем с детства привычных к рабству, вошедшему 
в плоть и кровь, страдальцев Египта и Месопотамии. Интеллигентный во всем