по несколько штук на человека; дротики можно было метать на большие расстояния, 
поскольку пехотинцы были либо обнажены, либо имели легкое облачение из плащей. 
В их одежде не было ничего показного. Только щиты были раскрашены в разные, 
тщательно выбранные цвета». Далее Тацит продолжает, что лишь немногие германцы 
имели нательные доспехи (loricae), «… лишь иногда вы увидите металлический или 
кожаный шлем (cassis et galea)… Они избирают себе королей по благородству 
происхождения, вождей по их доблести… Что касается вождей, то их личные 
качества, а не власть вызывают особое к ним уважение — их энергия, их 
особенности, их присутствие в первых рядах во время сражения». Когда юноша 
достигал определенного возраста, его вооружал щитом и копьем один из вождей, 
отец или родственник. После этого юноша становится способным вступить в военный 
отряд вождя — либо своего, либо соседнего племени, — где начинал бороться со 
своими товарищами за право быть в первой шеренге. Для вождя «показателем его 
власти и звания является свита из лучших юношей… Вождь может получить 
известность и славу большим числом и знатностью своих спутников не только среди 
своего собственного народа, но также и в соседних странах».

«На поле битвы для вождя является позором, если его воины превзойдут его в 
отваге, для воинов является позором, если они в отваге будут уступать вождю. 
Если воин покидал поле битвы живым, когда его вождь погибал в сражении,
это
означало пожизненные бесчестье и позор. Защита вождя в ущерб собственному 
желанию отличиться в бою — вот что на самом деле понималось под «преданностью». 
Вожди боролись ради победы, воины вождя — ради своего вождя…


Воины очень часто апеллировали к щедрости своих вождей. Это обычно были просьбы 
«дай мне этого боевого коня» или «дай мне это окровавленное и победоносное 
копье». Что касается совместных пиров — с обильным, но простым столом, — то это 
воспринимается, естественно, как плата… Человек обязан продолжать традицию 
кровной мести так же, как и поддерживать дружеские связи отца и родственников. 
Но кровная месть не может быть бесконечной. Даже убийство могло быть улажено за 
определенное количество крупного рогатого скота или овец, после чего семья 
убитого не имела больше претензий»
[14]
.


Свидетельства подобного рода документов и описаний современников позволяют 
предположить, что к V веку франки мало изменились. 
[15]

Сидоний Аполлинарий, епископ Оверни (ок. 430–487/488) утверждал: «Франки — 
рослое племя, они облачены в тесно облегающую одежду. Их талию окружает пояс. 
Они метают свои топоры и бросают свои копья с большой силой, никогда не 
промахиваясь мимо цели. Они управляются со своими щитами с большой ловкостью и 
обрушиваются на противника с такой скоростью, что кажется, что они летят 
быстрее, чем их пики».

Византийский поэт и историк Агафий Миринейский (536–582) в своей «Истории», 
написанной примерно в 570 году, писал, что вооружение франков было очень 
простым и они не имели ни нательных доспехов, ни поножей, так что их ноги были 
закрыты только полотном или кожей. Большинство франкских воинов было с 
непокрытой головой, а шлемы были редки. Грудь и спина были обнажены до талии. 
Но Григорий Турский (538–594) несколько раз упоминает франков, на которых были 
нательные доспехи, поскольку граф Лодас сильно поразил его тем, что вошел в 
церковь полностью вооруженным, в шлеме и доспехах. Он также критически 
высказался относительно епископов Салония и Сагиттария, которые вооружились не 
только святым крестом, но также имели шлемы и доспехи (lorica). Агафий 
продолжает, что франки воевали верхом очень редко и что их национальной 
традицией было участие в сражении в пешем строю, где они действовали весьма 
успешно. Император Лев VI в своей «Тактике», возможно цитируя не дошедшую до 
нас версию «Стратегикона» (ок. 580)
[16]
, пишет, что германские народы несли мечи на наплечном поясе, но некоторые 
использовали пояс на талии. Агафий пишет, что у франков не было ни луков, ни 
пращей, ни какого-либо метательного оружия, кроме топоров с двумя лезвиями и 
такого оружия, как ангон, которым они пользовались очень часто. Судя по 
описанию Агафия, ангон представлял собой копье средней длины, которое можно 
было использовать как дротик или как колющее оружие в ближнем бою, как этого 
требовала обстановка. Большая часть древка была покрыта железом, а наконечник 
имел зазубрины. Когда ангон бросали и он попадал в цель, наконечник было почти 
невозможно вынуть из раны из-за его зазубрин, что вело к ужасным ранениям, 
обычно оказывавшимся смертельными. Если такое копье попадало в щит, оно 
повисало на нем, а конец копья волочился по земле. Воин, в чей щит вонзился 
ангон, не мог вытащить его из-за зазубрин, не мог он и перерубить древко из-за 
того, что «он не мог достать до дерева, поскольку оно было покрыто железом». 
Когда франкский воин видел противника в таком затруднительном положении, он 
поспешно ставил ногу на волочащееся древко, лишая тем самым противника 
возможности прикрывать щитом голову и грудь. После этого, используя столь