можно понять хотя бы из того, что в то время как китайцы говорят: «Из хорошего 
железа не делают подковы, а их хорошего человека – солдата», японцы говорят: 
«Хана ва сакура хито ва буси», что значит «Какова сакура среди цветов, таков 
буси (воин) среди людей». Иными словами, как цветок сакуры в понимании японца 
является самым чистым и благородным среди цветов, так же и буси, самый чистый и 
благородный среди людей.
Под влиянием таких возвышенных идей бусидо, или иначе путь воина, вскоре стало 
и до сих пор является важнейшим фактором в образовании, подготовке и 
руководстве японского солдата и чиновника. Однако о том же самом бусидо в 
последнее время было написано много всяческой чепухи; поскольку, сравнивая его 
с рыцарями Запада, мы обнаруживаем, что в то время как европейский рыцарь 
считал своим долгом щадить женщин, а также слабого и неподготовленного 
противника, буси, со своей стороны, придерживались того принципа, что «в любви 
и на войне все средства хороши», и без угрызений совести прибегали к самым 
бесчестным ухищрениям ради того, чтобы достичь желаемой цели. Кроме того, 
чувство долга никогда не мешало буси совершить дурной поступок, если такой 
поступок имел единственную цель: услужить господину. И примерно то же мнение 
бытовало даже среди самурайских женщин: например, мать жертвовала своими 
младшими детьми, чтобы спасти жизнь первенца, или дочь соглашалась продать свое 
целомудрие, чтобы заплатить по долгам расточительного отца. Все эти и многие 
другие подобные поступки считались и считаются приемлемыми в Японии по сей день.
 О наших японских союзниках можно без сомнений сказать: они твердо убеждены в 
том, что цель оправдывает средства.




Принц Яматодакэ, один из знаменитейших воинов Древней Японии.



Вплоть до последнего времени буси, или самураев, легко было отличить от 
остальных соотечественников, и не столько по своеобразной выправке, 
приобретенной в результате постоянных упражнений в боевых искусствах, сколько 
по двум заткнутым за пояс мечам, без которых они никогда не появлялись на людях.
 Длинный меч –
катана –
был главным оружием нападения и защиты японского воина, а короткий –
вакидзаси, –
имевший клинок длиной от двадцати до тридцати сантиметров, использовался для 
совершения харакири (подробности см. в главе 20). Помимо правильного владения 
мечом, все буси обучались джиу-джитсу, стрельбе из лука, владению алебардой и 
пикой, кроме того, они должны были управлять лодкой, плавать и ездить верхом. 
Содержать в порядке оружие, выносить боль, жару и холод, голод и жажду, 
выживать при минимуме удовлетворенных потребностей – вот немногие из тех 
дисциплин, которые входили в физическую подготовку каждого истинного буси. 
Вместе с наставлениями по всем этим воинским достоинствам каждый буси получал 
глубокие знания в различных науках и литературе, и во многих случаях они отнюдь 
не уступали его успехам по овладению военными дисциплинами. Сначала, как мы уже 
отметили, самураи обратили свою преданность к буддизму и его учениям; но 
впоследствии, когда классическим языком страны стал китайский, место буддийских 
сутр заняла конфуцианская классика – «Четверокнижие» и «Пять канонов», – и этот 
порядок сохранялся неизменным до пришествия европейской цивилизации. С 
прибытием Мендеша Пинту, португальского мореплавателя и первооткрывателя Японии,
 в 1542 году японцы впервые узнали об огнестрельном оружии и фортификации. Но 
хотя Япония и усвоила западную систему военных сооружений, она сознательно не 
торопилась перенимать огнестрельное оружие. Возможно, это объясняется тем, что 
аркебузы того времени имели весьма сомнительные преимущества перед хорошо 
натянутым луком, таким луком, каким владели японцы в ту эпоху. Огнестрельное 
оружие могло превзойти лук лишь в дальности, но столь же вероятно, что по 
многим другим качествам японский лук опережал это громоздкую аркебузу, которая 
медленно заряжалась и стреляла с плеча. Плотная завеса тайны скрывает, какие 
именно оборонные сооружения строили японцы до 1542 года, хотя, судя по тому, с 
какой замечательной сноровкой они возводят свои удивительно эффективные 
постройки из бревен, бамбука и лозы в наши дни, а также учитывая их малайское 
происхождение, весьма вероятно, что фортификация играла в Японии отнюдь не 
последнюю роль. Мне довелось побывать во многих странах, но нигде я не видел 
сельских жителей, которые бы столь же умело обрабатывали и использовали бревна 
и плели веревки из ползучих растений, как японцы, и определенно нигде не 
встречал такого же эффективного и в целом удобного для этой цели ползучего 
растения, как японская дикая глициния. Свежесрезанная, она так же податлива, 
как пенька, а сделанная из нее веревка после сушки становится такой крепкой, 
что превосходят ее только стальные цепи.

Пожалуй, здесь мы можем ненадолго вернуться в прошлое, дабы показать, что у 
японцев способность к военной организации ни в коей мере не является 
новоприобретенной. Оставляя за рамками мифологические времена, обратимся к 
летописям, которые рассказывают о том, как императрица Дзингу собрала большой 
флот и совершила заморский поход на Корею в 200 году н. э. Император Судзин, 
правивший с 97 по 31 год до н. э., как говорят хроники, уделял большое внимание