Преобразование Японии есть факт очевидный для всех. Естественно, что в работе 
такого масштаба были задействованы различные мотивы; но если нужно назвать 
главный, я не колеблясь назову бусидо. Когда мы открыли страну для иностранной 
торговли, когда мы ввели последние достижения техники во все сферы нашей жизни, 
когда мы начали изучать западную политику и науку, мы делали это не ради 
развития физических ресурсов и благосостояния; тем более это не было слепым 
копированием западных обычаев.

Знаток восточных традиций и народов Таунсенд, наблюдавший их непосредственно, 
писал: «Нам каждый день говорят о том, как Европа повлияла на Японию, и 
забывают, что Япония сама произвела все перемены, что не европейцы учили Японию,
 а она сама решила учиться европейским методам государственной и военной 
организации, доказавшей свою успешность. Она импортировала европейскую 
техническую науку, как Турция за несколько лет до того импортировала 
европейскую артиллерию. Это не совсем влияние, – продолжает Таунсенд, – если 
только не считать, что Англия находится под влиянием Китая, покупая у него чай. 
Где тот европейский апостол, – спрашивает автор, – философ, политик или 
агитатор, который реформировал Японию?»
[61]

Таунсенд понял, что источник преобразовавшей Японию силы целиком находился 
внутри ее; прояви он интерес к нашей ментальности, то с присущей ему 
проницательностью легко мог бы убедиться, что этот источник не что иное, как 
бусидо. Чувство собственного достоинства, для которого нестерпимо, когда на 
него смотрят сверху вниз, – вот в чем заключался сильнейший мотив. Финансовые и 
промышленные соображения возникли позднее уже в процессе реформ.

Влияние бусидо по-прежнему так ощутимо, будто «начертано ясно на скрижалях, 
чтобы читающий мог прочитать». Мимолетного взгляда на жизнь японцев достаточно, 
чтобы это заметить. Прочтите Херна, самого красноречивого и правдивого 
толкователя японской мысли, и вы увидите бусидо в работе этой мысли. 
Повсеместная вежливость народа, доставшаяся нам в наследство от самураев, 
известна слишком хорошо, чтобы еще раз о ней говорить. «Япошки» доказали свою 
выдержку, стойкость и храбрость во время китайско-японской войны
[62]
. «Есть ли народ более преданный и патриотичный?» – этот вопрос задают многие, 
и за свой гордый ответ «Нет!» мы должны быть благодарны благородным принципам 
бусидо.

С другой стороны, честность требует признать, что бусидо в большой мере несет 
ответственность и за наши ошибки и недостатки характера. Несмотря на то что 
некоторые наши молодые люди уже создали себе международную репутацию в области 
науки, мы еще ничего не достигли в философии, – что может быть объяснено тем, 
что воспитание в духе бусидо не уделяло внимания метафизическим учениям. 
Чувство чести у нас является причиной чрезмерной обидчивости и 
раздражительности; и если мы повинны в чванстве, в чем могут обвинить нас 
некоторые иностранцы, то это тоже результат преувеличенного понятия о чести.
Если вы бывали в Японии, не приходилось ли вам часто видеть молодых людей с 
растрепанными волосами, в рваной одежде, с большим посохом или книгой, которые 
бредут по улице с видом полного равнодушия к земным делам? Это сёсэй (студент), 
которому земля слишком мала, а небеса недостаточно высоки. У него есть свои 
теории о жизни и вселенной. Он живет в воздушном замке и питается святым духом 
премудрости. В его глазах горит огонь стремлений; его ум жаждет знания. Нужда – 
не более чем стимул, подгоняющий его вперед; мирские блага в его понятии – 
кандалы, стесняющие личность. Он образец верности и патриотизма. Он 
самопровозглашенный хранитель национальной чести. Со всеми своими достоинствами 
и недостатками он – последний осколок бусидо.
Каким бы укоренившимся и мощным ни было до сих пор влияние бусидо, оно, как я 
уже говорил, есть влияние бессознательное и молчаливое. Сердце народа, само не 
зная почему, отзывается на все обращения к тому, что оно унаследовало, поэтому 
одна и та же этическая идея, но выраженная либо в новом термине, либо старых 
словах бусидо, имеет совершенно разную силу воздействия. Христианин-отступник, 
которому никакое пасторское увещевание не помогло бы удержаться на краю 
пропасти, сошел со своего порочного пути, когда услышал призыв к верности и 
преданности, в чем он когда-то поклялся своему Учителю. Слово «верность» 
пробудило в нем все благородные чувства, которым он позволил охладеть. Группа 
непослушных юношей, недовольных одним из своих преподавателей, устроила 
«забастовку» в колледже, но разошлась после того, как директор задал им два 
простых вопроса: «Ваш профессор человек достойный? Если так, то вы должны 
уважать его и продолжать посещать его уроки. Он слаб? Если так, то недостойно 
мужчины толкать споткнувшегося». Научная некомпетентность преподавателя, 
вызвавшая беспорядки, показалась студентам пустяком по сравнению с 
нравственными вопросами. Если обратиться к чувствам, вскормленным бусидо, можно 
дать начало моральному обновлению огромного масштаба.
Одна из причин неуспеха миссионеров в Японии состоит в том, что большинство 
этих людей совершенно ничего не знают о нашей истории. «Какое нам дело до 
языческих летописей?» – говорят некоторые и тем самым отдаляют свою религию от 
образа мыслей, которого мы, наши отцы и деды придерживались в течение многих 
прошедших веков. Как можно принижать историю целой страны? Как будто путь