«не общества в целом за выживание, но небольшой группы общества за управление и 
использование большинства наилучшим образом». Независимо от того, насколько 
обоснованны его аргументы, их уверенно подтверждает та роль, которую сыграли 
самураи в общественном прогрессе Японской империи.
О том, насколько дух бусидо пронизал все общественные классы, также 
свидетельствует возникновение определенного разряда людей, так называемых 
отокодатэ, природных вождей демократии. Это были крепкие молодцы, мужественные 
до мозга костей. Будучи одновременно и выразителями и защитниками прав народа, 
они привлекали сотни и тысячи последователей, которые добровольно служили им, 
как самураи даймё, вручая «все свои члены, тело, жизнь, имущество и земную 
честь». Пользуясь поддержкой трудового народа, легко поддающегося воздействию и 
не знающего удержу, эти прирожденные «командиры» в значительной степени 
сдерживали неистовства самураев.
Многими путями бусидо проникало вовне из социального класса, где оно возникло, 
и действовало как закваска, становясь нравственным эталоном для всей нации. 
Благородные принципы, сначала предмет гордости элиты, со временем вдохновили 
весь народ; и хотя простолюдины не достигали нравственной высоты более 
возвышенных душ, все же в конце концов Ямато Дамасии – душа Японии – стала 
выражением народного духа островов восходящего солнца. Если религия всего лишь 
«нравственность с примесью чувства», по словам Мэтью Арнольда, то немногие 
этические системы имеют больше прав называться религией, чем бусидо. 
Невысказанные чувства нации нашли выражение в словах Мотоёри:


О край блаженный! Если чужестранец
Постичь захочет, в чем Ямато дух,
Скажи: в дыханье дикой вишни,
Чистой и прекрасной,
Когда им воздух утра напоен!


Да, сакура веками была окружена любовью нашего народа, это символ нашего 
характера. Обратите внимание, какими эпитетами говорит поэт: «в дыханье дикой 
вишни, чистой и прекрасной, когда им воздух утра напоен».
Дух Ямато – не изнеженный садовый цветок, но дикое, природное, растение; он 
взрос на нашей почве; случайно некоторые его свойства могут совпасть со 
свойствами растений из других краев, но по своей сути он остается неповторимым, 
самобытным для нашего края. Но не только по праву рождения он пользуется нашей 
любовью. Его изысканная и грациозная красота взывает к нашему эстетическому 
чувству, как ни одного другого цветка. Мы не можем разделить восхищение 
европейцев перед розами, которым не хватает простоты нашего цветка. К тому же 
под сладостью розы таятся шипы, знак цепкости, с которой она хватается за жизнь,
 как будто не хочет или боится умереть, облететь раньше времени, предпочитая 
гнить на стебле; ее крикливая яркость и тяжелый аромат – все это так не похоже 
на наш цветок, под чьим прекрасным обликом не скрывается ни кинжал, ни яд, 
который всегда готов расстаться с жизнью по зову природы, чьи краски не 
отличаются великолепием, но чье легкое благоухание никогда не пресыщает. Он 
скромен в цвете и форме, это постоянное свойство жизни, тогда как аромат летуч, 
мимолетен, как само дыхание жизни. В религиозных обрядах всего мира огромную 
роль играют благовония, такие как ладан и мирра. Есть в благоухании что-то 
духовно-изысканное. Когда сладостный запах сакуры оживляет утренний воздух, 
когда солнце начинает путь по небу, освещая первыми острова Дальнего Востока, 
немного есть на свете более безмятежных радостей, чем упиваться самим дыханием 
прекрасного дня.
Если сказано о самом Творце: «И обонял Господь приятное благоухание» (Быт., 8: 
21), созидая новые решения в своем сердце, удивительно ли, что во время 
цветения вишни весь народ Японии покидает свои скромные жилища? Не упрекайте 
его, если на краткий миг его руки позабудут труды и тяготы, а его сердце – муки 
и невзгоды. Мимолетная радость закончится, он вернется к ежедневной работе, 
исполненный новой силы и решимости. Поэтому сакура не только символ, но 
поистине народный цветок.
Значит ли это, что цветок столь нежный и недолговечный, уносящийся с порывом 
ветра и готовый пропасть навеки, излив дуновение аромата, значит ли это, что 
этот цветок одного рода с духом Ямато? Так ли хрупка и смертна душа Японии?



Глава 16
Живо ли бусидо?

Не стерла ли западная цивилизация в своем походе по японской земле последние 
следы нашего древнего учения? Было бы очень горько, если бы душа народа могла 
умереть так скоро. Только скудная душа могла бы так легко поддаться внешнему 
влиянию.

Совокупность психических элементов, составляющих национальный характер, так же 
прочна и неупростима, как «видовые особенности плавника рыбы, клюва птицы, 
зубов хищника». В своей последней книге, полной непродуманных заявлений и 
блестящих обобщений, Лебон
[58]