опасности жизнь противника. Обстоятельства одного такого пограничного сражения 
были воистину необычны. Немец (из немецких поселенцев), вооружившись карабином, 
на ложе которого был закреплен ружейный ствол, разместился в середине поля и, 
понимая, что сразу же может уничтожить своего противника турка, когда тот 
приблизится, с подчеркнутым спокойствием закурил трубку. Турок с четырьмя 
пистолетами, двумя на груди и еще двумя за поясом, с кинжалом и саблей на боку, 
напоминая оружейный магазин, приблизился и, непрерывно стреляя, стал галопом 
носиться вокруг немца. Тот, понимая, что такой снайпер с таким оружием ничем 
ему не угрожает, продолжал курить свою трубку, пока турок наконец не заметил 
небольшой взрыв, словно у его противника взорвался пистолет. Он стремительно 
помчался к нему, чтобы прирезать противника, и тут же был застрелен. Хитрый 
немец подсыпал немного пороха в свою трубку, и вспышка, как он и ожидал, 
обманула турка.


Француз и ганноверец, оба кавалерийские офицеры, поссорились на острове Корфу 
(ныне Греция, тогда занятая наполеоновской армией. –
Ред.
); последний обладал гигантским ростом, а первый был очень маленьким. Они 
дрались на саблях без малого полчаса, при этом мощный ганноверец прилагал все 
силы, чтобы прикончить противника; он тяжело дышал и обливался потом. Он удвоил 
старания, чтобы нанести удар сопернику, который, пригнувшись, приблизился к 
ганноверцу, и, когда сабля немца, попавшегося на эту уловку, плашмя ударила 
француза по спине, тот выпустил кишки своему могучему сопернику, который 
испустил дух через несколько минут. Секунданты заявили, что это убийство, и 
подали подробный рапорт генералу Донзело, который помиловал оставшегося в живых,
 заявив, что не может лишиться двух таких офицеров.

Мы слышали о дуэли между французом и неаполитанцем. Один был мастером 
фехтования, а другой – его учеником. Во время схватки последний остроумно 
подкинул в воздух свою туфлю, отвлек внимание своего более искусного соперника 
и, застав его врасплох, заколол.
Мистер Томас Фентон, будучи секундантом своего родственника Джона Фентона, был 
обвинен в нечестных действиях, когда слишком долго совещался со своим дуэлянтом,
 потому что, стоя между сторонами, он дал Джону Фентону возможность смотреть 
поверх его плеча и тщательно прицелиться в майора Эллиса, который пал от 
первого же выстрела.
Губернатор Уолл убил джентльмена в Индии при таких сомнительных обстоятельствах,
 что собратья-офицеры отказались общаться с ним, и ему пришлось вернуться в 
Англию.
Герцог Гамильтон дрался с лордом Мохэном и убил его на дуэли. Когда тот, 
раненный и беспомощный, лежал на земле, он был заколот секундантом Гамильтона 
Маккартни, что выяснилось на процессе в результате дознания.
Когда мистер Рейнольдс приветствовал мистера Кеона и, держа в руке шляпу, 
вежливо пожелал ему доброго утра, тот выстрелил ему в голову. Мистер Планкетт, 
который был секундантом убитого джентльмена, воскликнул: «Невероятно!» – и брат 
мистера Кеона, сказав: «Если вам не нравится, получайте вот это», разрядил 
второй пистолет в мистера Планкетта. За это вопиющее нарушение законов чести и 
своей страны мистер Кеон, дуэлянт, был судим и казнен в столице Ирландии.
Через два месяца после того, как мистер Торнхилл был оправдан за то, что 
застрелил сэра Чолмондели Диринга на дуэли, он был убит в Тернхэм-Грин двумя 
мужчинами, которые напомнили ему о сэре Чолмондели.



ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПРЕССЫ



Опусти свой меч; поскольку это самый худший аргумент, так пусть он будет 
последним.

В октябре 1825 года была сделана попытка привлечь к ответственности редактора 
«Курантов» за критику по поводу некоей драмы. Инициатором был мистер Причард, 
который счел себя оскорбленным. Следующий отрывок позаимствован из «Эдинбург 
обсервер»:
«В воскресенье джентльмен, который оказался редактором «Курантов», 
присутствовал на похоронах на кладбище Грейфриар. Человек, который, как 
сообщили, был мистером Причардом из королевского театра, грубо обратился к нему 
со следующими словами: «Несмотря на торжественность случая, на святой день и 
святость этого места, не могу не воспользоваться возможностью сказать, что не 
потерплю такого испытания своим чувствам и что вы [т. е. редактор «Курантов»], 
по моему мнению, законченный подлец!» В руку редактора была сунута визитная 
карточка, на что тот спокойно заметил: «Здесь не время и не место для такого 
поведения и таких выводов»; он тут же разорвал карточку, даже не взглянув на 
нее, и неторопливо ушел с церковного двора вместе со спутником. Вчерашние 
«Куранты» добавили следующее:
«Не будучи в курсе дела, какие мотивы вынудили названное нами лицо осмелиться 
нарушить святость этого дня и места, и даже не упоминая, что он всего лишь 
актер, мы предпочитаем оставить эти факты без комментариев; тем не менее