французом, он вернулся, чтобы принять титул лорда.

Когда его светлость впервые посетил театр Друри-Лейн, природный юмор Колерейна 
принес ему определенное неудобство при случайной встрече. Видя, как в ложу, где 
он, одетый с иголочки, сидел, входит джентльмен в
сапогах
и бесцеремонно устраивается рядом, его представление об этикете вынудило лорда 
отпустить замечание, которое во Франции было бы сочтено нарушением правил 
хорошего тона: он обратился к соседу со следующими словами: «Прошу вас, сэр, вы 
можете не извиняться». – «Извиняться? Чего ради?» – «Ну как же, – ответил его 
светлость, показывая на сапоги, – за то, что вы не привели с собой в ложу свою 
лошадь». – «Возможно, вам повезло, сэр, – возразил незнакомец, – в том, что я 
не взял с собой
хлыст
, но я могу проучить вас и рукой, когда дерну за нос за вашу невоспитанность». 
Вмешались другие джентльмены, присутствовавшие в ложе, и стороны, обменявшись 
визитными карточками, покинули театр.


Синий тут же отправился к своему брату Джорджу в Брукс и, рассказав о 
происшествии, попросил ему помочь справиться с этой неприятной ситуацией, 
«которая, – сказал он, – может кончиться кровопролитием. Я признаю, – продолжил 
он, – что был зачинщиком, но угрожать дернуть меня за нос – это уж никуда не 
годилось. Что мне оставалось делать?» – «
Как следует намылить нос
, – ответил Джордж, – и тогда он легко выскользнул бы из пальцев». Тем не менее 
Джордж уладил дело к удовлетворению обеих сторон, объяснив другой, что его брат 
так долго жил во Франции, что почти забыл обычаи соотечественников.


Этот метод избегать покушения на свой нос был любимым у полковника Хангера, 
потому что он его даже рекомендовал в «Воспоминаниях о моей жизни», – он 
говорит, что если кто-то решил из-за спины оклеветать другого джентльмена, то 
должен первым делом предпринять необходимые предосторожности,
как следует намылив нос
.

В «Истории Лондона» мы нашли историю, как по тридцать джентльменов с каждой 
стороны на рассвете встретились в Мурфилдсе, который в то время был довольно 
уединенным местом, чтобы разрешить какую-то личную ссору. Место это 
располагалось перед сумасшедшим домом, и приготовления к схватке вызвали 
живейший интерес у его обитателей. Как только дуэлянты выстроились друг против 
друга и приступили к делу, сумасшедшие, охваченные неконтролируемым 
возбуждением, вырвались из своего деревянного жилища и, вооруженные дубинами и 
тем, что попало им под руку, напали на дуэлянтов, чье оружие не могло 
противостоять их натиску. Получив хорошую взбучку от психов, поединщики быстро 
рассеялись.
Прежде чем уехать из Каслбара, судья Бартон, зная, что на рассмотрении 
находится дело о дуэли, призвал к себе обе стороны – лорда Бингхема и мистера 
Джеймса Брауна – и заставил их вместе с поручителями под залог в девять или 
десять тысяч фунтов с каждой стороны дать обязательство соблюдать мир. Его 
светлость предупредил их, что если они отправятся во Францию и там встретятся 
на дуэли, то за нарушение обещания потеряют свои залоги. Этот пункт закона был 
мало известен.
В марте 1750 года адмирал Ноулс и капитан Х. дрались на дуэли. С каждой стороны 
было сделано несколько безрезультатных выстрелов. Его величество, узнав, что 
четверо других офицеров бросили вызов адмиралу, отправил их под арест. Покойный 
король питал особую симпатию к несчастному Харви Астону и, зная его склонность 
драться на дуэлях, которые его величество запретил, заставил его дать обещание, 
что он больше не будет драться, и предупредил, что в случае нарушения этого 
обещания он будет казнен.
Мистер Хануэй говорит, что «самая большая неприятность во время прелюдии к 
дуэли часто заключается в беззаботности или слишком большой уверенности, что 
все как-то уладится, что вмешаются зрители или друзья с обеих сторон; могу 
добавить, что для участников дуэли считается позором спрашивать совета в таких 
случаях. Весьма отважный морской офицер, который не раз доказывал свою смелость 
в куда более серьезных случаях, неоднократно заверял меня, что ему приходилось 
служить орудием примирения в более чем двенадцати ссорах, которые, по всей 
видимости, должны были кончиться дуэлями».
Прежде чем закончить этот раздел о вмешательстве с целью примирения, мы хотели 
бы напомнить всем секундантам и советчикам, что в тех случаях, когда они 
считают необходимым принести извинение или, стоя на линии огня, не ответить на 
выстрел, первый, кто это сделает, будет считаться более достойным человеком.
Примирение не может быть достигнуто слишком быстро, и, пока не поступит 
окончательный отказ от схватки, ни друзья, ни другие лица, присутствующие на 
месте, не должны оставлять своих усилий, чтобы они могли сказать вместе с 
Гомером: «Смири свой бурный гнев; ты должен обладать милосердным сердцем. Даже 
боги проявляли мягкость. Даже если кто-то преступал закон или совершал ошибку, 
воздержись от гнева...»