упоминает Иисус Навин, были просто осколками кремня наподобие египетских. Мечом 
пользовались как пешие, так и конные воины, причем последние добавляли к 
«сверкающему мечу» еще и «блестящие копья» (Наум, 3:3). Херев не был ни большим,
 ни тяжелым оружием, и можно с уверенностью сказать, что формы его были теми же,
 что мы видим на египетских иероглифах. Вес меча Голиафа, к сожалению, не 
приводится, в отличие от веса его копья и доспехов; не знаем мы ничего и о мече,
 отвергнутом Давидом по причине того, что он не успел его проверить. Но та 
легкость, с которой Давид выхватил впоследствии из ножен филистимский херев и 
сражался им, позволяет предположить, что он имел нормальный размер и вес. Меч 
этот вызывал большое восхищение, поскольку победитель сказал «нет ему 
подобного» (1 Цар. 21:9). Из той же главы и стиха мы узнаем, что меч был 
«завернут в одежду», что до сих пор практикуется на Востоке, «позади ефода» — т.
 е. облачение первосвященника. А свидетельство о человеке, бросившемся на 
собственный меч, позволяет предположить, что меч этот был жестким, коротким и 
прямым, как египетские листообразные мечи. Аод, планируя убийство Еглона, царя 
моавитян (Суд., 3:16), «сделал себе меч с двумя остриями длиной в локоть» 
(восемнадцать дюймов), очевидно ножен не имевший. Частое упоминание 
обоюдоострого меча (или прямого колющего-рубящего?) позволяет предположить, что 
существовали и односторонние мечи или, может быть, палаши. Не очень понятно, 
почему Мейрик утверждает, что евреи носили меч «висящим впереди, по-азиатски». 
Аод носил меч на поясе под одеждой на правом бедре и доставал его левой рукой. 
Опять же когда Иоав намеревался убить Амесса (2 Цар., 20:8), «одежда, бывшая на 
нем, обтягивала его, а на бедрах его был пояс, к которому был пристегнут меч в 
ножнах; когда он двинулся, меч вылез из ножен». Намеки на притесняющий меч (Иер.
, 46:16; 50:25) наводят на воспоминания об ассирийской эмблеме Меча и Голубя, 
которые нарисованы вместе на одном изображении. Возможно, египетский ритуал 
мертвых следует понимать так: «Я пошел дальше, как его дитя от его меча». Херев 
носили явно только в чрезвычайных ситуациях, как и цивилизованные греки и 
римляне, а не обычным образом в мирных городах, как европейское рыцарство.

Култелларии или сикарии, которых упоминают Иосиф Флавий и Тацит
[311]
, были просто убийцами, вроде французских кустильеров или английских кустрилов.


Вывод о том, что евреи не были первоклассными «мечепроизводителями», мы можем 
сделать из истории Иуды Маккавея
[312]
. Видение пророка Иеремии, за которым позже последовала победа над Никанором, 
обещало ему «Божий Меч, священный Меч», не короткий махера, а большой ромфеа. 
После своей войны с самаритянами и язычниками Палестины «Иуда взял Меч 
Аполлониуса (сирийского полководца) и сражался им всю жизнь».

О том, насколько распространен был меч в Иудее, мы можем догадываться по тому, 
что этот фактор считался при переписи населения. Выражение «с мечом на поясе» 
обозначало взрослых мужчин, способных быть солдатами, а также начало военной 
кампании. Утверждалось, что Саул орудовал мечом левой рукой, что выдавало в нем 
члена племени Венеамина. О последнем, однако, мы знаем, что многие там были 
амбидекстрами, то есть одинаково хорошо владели и правой и левой рукой как в 
ближнем бою, как и при метании камней из пращи. В конце концов, «пасть от меча» 
было явно не меньшим несчастьем, чем умереть в собственной постели, у таких 
мужественных христиан, как скандинавы. В проклятии, которое Давид наложил на 
Иоава, содержались слова о том, чтобы не было в его доме времени, когда не было 
бы в нем «…бросившегося на собственный меч (самоубийцы)». Все это в целом 
делает еще более странным тот факт, что ни одного еврейского меча никто никогда 
не находил.
Об оружии племен, живших по соседству с древними евреями, мы знаем мало. В 
знаменитой пестрой армии Ксеркса ассирийцы, согласно Геродоту (VII, 65), 
орудовали (???????????), похожими на египетские. Арабы, как и индийцы, были 
просто дикарями, вооруженными луками и стрелами; надо отметить, что ездили 
верхом они только на верблюдах, лошади же не были одомашнены ни в одном племени 
со времен «Великого царя» (485–465 гг. до н. э.). Об оружии филистимлян мы 
можем судить только по известному единоборству Давида и Голиафа из Гефа (Гата) 
(1 Цар., 17). Свидетельства о нем полны трудностей в сведении вместе 
противоречащих друг другу текстов; например, Давид — оруженосец Саула, при этом 
неизвестный при дворе. Непросто определить и то, где находится Гат. Его принято 
отождествлять с Харбат («руинами»); Гат — груда развалин, находится к западу от 
крепости Байт-Йирбин, «Дома Гигантов» (тиранов) — это арабское название, 
соответствующее еврейскому Бетхогабра. Полем боя считают Вади-эль-Самт (Эллах 
св. Джерома), что к западу от Иерусалима. Народ этой части Палестины, вероятно 
происходящий от гиксоков или хананеев, — высокие красивые люди, приученные к 
сражениям и набегам соседством хищных бедуинов. Вооруженные до зубов, они — 
приверженцы использования огромной «небут» — дубины с железным наконечником.
Филистимская равнина, когда-то дававшая почву пяти царственным городам, кажется 
с моря совершенно бесплодной; но взгляд изнутри увидит хорошо поливаемые долины,
 и последовательность руин доказывает, что земли эти принадлежали энергичному и 
предприимчивому народу. Газа (Азза), на южном ее краю, была сравнительно важным 
местом, благодаря тамошней хорошей гавани и торговле с окрестными бедуинами. Не 
стоит путать ее с современной Газой.
Голиаф, «чемпион среди необрезанных», т. е., филистимлян, и, возможно, типичный