Вопрос ко всем относится. Вы знаете, как вы научились вставать? Каков был ваш 
первый опыт?
        Кристина: Сделала усилие и попыталась.
        Эриксон: Вы тогда даже не знали и не понимали такого слова — “встать”. 
А как вы научились?
        Кристина: Может, случайно...
        Эриксон: Случай случаю рознь. (Смех.)
        Кристина: Потому что я хотела чего-то добиться. (Роза — врач из Италии.
)
        Эриксон: И чего же вы добивались?
        Кристина: Чего добивалась?
        Эриксон: Не пытайтесь ответить на этот вопрос.
        Анна: Возможно, было просто желание. Желание сделать так, как другие. 
Как малыш подражает взрослым.
        Эриксон: Так, ну и как же вы это сделали?
        Анна: С точки зрения физиологии, скорее всего, уперлась ногами... и 
помогла себе руками.
        Эриксон (обращаясь к группе, но глядя перед собой в какую-то точку на 
полу): Я учился вставать дважды: первый раз ребенком, а второй — когда мне было 
восемнадцать лет. В семнадцать меня полностью парализовало. У меня была совсем 
крошечная сестренка. Я наблюдал, как она ползала и как встала на ножки. Я 
научился вставать у своей сестренки, которая была на семнадцать лет моложе меня.

        Первым делом надо ухватиться за что-то и, подтянувшись, выпрямиться. 
Затем рано или поздно, совсем случайно (такой случай со всеми приключается) вы 
обнаруживаете, что можете частично перенести вес на ногу. Затем выясняется, что 
колено подогнулось — и вы шлепаетесь. (Эриксон смеется.) Тогда вы снова 
подтягиваетесь и пытаетесь встать на другую ногу, но и это колено подгибается. 
Еще немало времени пройдет, прежде чем вы научитесь распределять вес на обе 
ноги и выпрямлять колени. Предстоит научиться расставлять ноги и не скрещивать 
их, потому что на скрещенных ногах не встанешь. Надо научиться расставлять ноги 
как можно шире. Но когда вы выпрямите колени, ваше тело вас опять подведет — вы 
прогнетесь в тазу.
        Потребуется изрядное время и усилия, чтобы научиться выпрямлять колени, 
расставлять ноги, держать прямо таз и все это — ухватившись за край манежа. У 
вас четыре точки опоры — две ноги и две руки.
        А что произойдет, если вы поднимете эту руку? (Эриксон поднимает левую 
руку.) Вы шлепнетесь на мягкое место. Это большой труд — научиться поднимать 
эту руку, и еще больший труд — вытягивать руку вперед, потому что тело следует 
за рукой. (Эриксон двигает рукой вправо и влево.) Потом вы двигаете рукой так и 
эдак. Нужно научиться удерживать равновесие при любом движении руки.
        Потом вы учитесь управлять другой рукой, а затем надо научиться 
координировать движения рук с движениями головы, плеч и всего тела. И, наконец, 
вы стоите и обе руки свободны.
        Теперь скажите, как вы встаете на одну ногу? Это сложнейшая задача, 
потому что, когда вы пытаетесь сделать это в первый раз, вы забываете держать 
колени и таз прямо, и шлепаетесь. Через какое-то время вам удается переносить 
весь ваш вес на одну ногу и вы выставляете другую вперед, центр тяжести в 
результате перемещается — и вы падаете. Вы еще долго учитесь выставлять одну 
ногу вперед. Наконец, вы делаете первый шаг и, право, это выходит у вас весьма 
недурно. Тогда вы делаете этой же ногой второй шаг, но уже не так удачно, затем 
третий и опускаетесь на пол. Придется еще немало потрудиться, чтобы научиться 
топать правой, левой, правой, левой, правой, левой.
        Вы все умеете ходить, хотя совершенно не представляете, как это 
делается.
        (Эриксон обращается к Кристине.) Вы говорите по-немецки, не так ли?
        Кристина: Да.
        Эриксон: Вам легче было выучить английский, чем немецкий?
        Кристина: Нисколько не легче. Английский учить гораздо труднее.
        Эриксон: Почему?
        Кристина: Немецкий — мой родной язык, и он дался мне без труда, потому 
что все вокруг на нем говорили. А английский пришлось учить...
        Эриксон: Вам пришлось овладеть совсем новой постановкой голосового 
аппарата и координировать ее со слухом. Скажите-ка: “Птица летит высоко”.
        Кристина: Птица летит высоко.
        Эриксон: А теперь скажите это же по-немецки. (Кристина говорит фразу на 
немецком языке).
        Эриксон: Можете это же сказать на нижне-немецком наречии?
        Кристина: Нет.
        Эриксон: Почему?
        Кристина: Я его никогда не учила. Я его, пожалуй, и не пойму. Он 
отличается.
        Эриксон: Вы слыхали такое выражение: “Прайс хорошо, а Баер лучше”?
        Кристина: Простите, я не поняла.
        Эриксон: “Прайс хорошо, а Баер лучше”.
        Кристина: Я такого не слышала.
        Эриксон: Я не говорю по-немецки. У меня, возможно, неверное 
произношение. “Хорошо быть пруссаком, но баварцем лучше”. (Смех.)
        Зигфрид: Пожалуйста, говорите погромче.
        Эриксон: А у меня встречная претензия — вы слишком тихо говорите. А